Вишневое лето

У меня болела спина, а в глаза бил свет. Кто-то едва ощутимо погладил меня по голове. Я моргнула и сперва увидела перед собой что-то белое. Мамино покрывало… Кажется, я уснула, уткнувшись лицом в ее постель. Я потерла лицо и только сейчас осознала, что кто-то потрогал мои волосы. Я вскочила и огляделась. Мама была в сознании и смотрела на меня. Она и правда очнулась!

— Мама, — воскликнула я, схватив ее за руку. — Как ты себя чувствуешь?

Выглядела она так же ужасно, как и прошлой ночью.

— Думаю, неплохо, — прошептала она с большим трудом. — У них тут неплохие обезболивающие…

Я всхлипнула и улыбнулась, по моим щекам катились слезы.

— С Карстеном все в порядке, не переживай, — сказала я.

— Я знаю, — ответила она. — Инго заходил минут десять назад.

Я смотрела на нее и улыбалась, все еще не в силах поверить, что моя мама жива. И даже если она не очень скоро поправится, но все равно будет здорова.

Это было главное, а остальное было не так уж важно. Моя мама по натуре боец, она может справиться с чем угодно.

Я сжала ее руку.

— Я так за тебя испугалась, мама.

— Ты же не думаешь, что я умру до того, как выдам тебя замуж? — прошептала она.

Очередная слеза скатилась по щеке и оказалась у меня на губах.

— Мама, ты невыносима.

Я поднялась и обняла ее. Она положила руки мне на спину и тихонько застонала.

— Боже мой, прости, пожалуйста, — сказала я, выпрямляясь, но она отмахнулась.

— Ничего страшного.

Но я решила, что пока воздержусь от объятий, и снова села на стул. В этот момент в палату вошел Инго. Сколько уже времени он на ногах? Слишком долго, поняла я, заметив темные круги у него под глазами.

Он подошел к кровати.

— Я только хотел попрощаться, — сказал он. — Мне нужно немного поспать, а потом я снова вернусь.

— Не нужно спать «немного», выспись по-настоящему, — попросила я.

— Это приказ начальства? — усмехнулся он.

— Самого главного начальства, — подтвердила я.

— Значит, придется подчиниться.

— Под страхом сурового наказания, — пошутила я, стукнувшись ногой обо что-то.

Я опустила взгляд и увидела, что рядом с кроватью стоит моя дорожная сумка. Я нахмурилась, пытаясь вспомнить, доставала ли ее, когда вышла из машины. Но нет, мы с Инго прямиком пошли в больницу, так что сумка должна была все еще лежать в багажнике. Как она тут оказалась, если Инго еще не был дома? Я не нашла объяснения и оглянулась вокруг. На тумбочке рядом с кроватью стоял красивый букет цветов.

— У тебя появился поклонник? — подмигнув, спросила я у мамы.

— Цветы от Элиаса, — вступил в разговор Инго. — Он заходил, прежде чем отправиться обратно в Берлин.

Элиас заходил? Наверное, после событий прошлой ночи это не должно было меня удивить, но все равно я удивилась. А еще он подумал о цветах, и при ближайшем рассмотрении этот букет не был похож на те, которые можно за пять евро купить на заправке.

Элиасу постоянно удавалось меня удивить. Я бы с удовольствием воспользовалась возможностью его поблагодарить, но он заходил, пока я еще спала. Инго, глядя на меня, заулыбался. Видимо, у меня на лице отражалось смятение.

— Да, в это трудно поверить, но у моего сына есть и положительные стороны.

— Похоже на то, — сказала я, хотя еще вчера не согласилась бы с этим утверждением.

— Можешь сходить к Карстену, — продолжил Инго. — Его уже перевели в другую палату, и он очень хочет увидеть свою дочь.

Я взглянула на маму. С одной стороны, я не хотела выпускать ее из виду, а с другой — очень хотела увидеть отца.

— Иди уже, — усмехнулась она.

— Ты уверена?

— Отправляйся.

Я поднялась и поцеловала ее в щеку.

— Я скоро вернусь, — пообещала я.

Мама кивнула, и я направилась к дверям.

— Ты не хочешь спросить, где он лежит? — усмехнулся Инго.

— Ой, — сказала я и покраснела. — Это не помешало бы.

— Спустись на этаж ниже, палата номер 156.

— Спасибо! И передай, пожалуйста, Алене от меня привет, — сказала я, помахала им обоим и вышла в общий коридор, по которому мы шли вчера ночью. На лифте я спустилась на этаж ниже и стала искать палату с нужным номером. Я постучала в дверь и улыбнулась, когда услышала голос отца, предлагающий мне войти.

— Золотце! — сказал он, улыбаясь, когда я переступила порог его палаты.

— Папа! — я рванулась к кровати, ударилась о нее и обняла его за шею. Он обнял меня в ответ, и хотя я старалась быть очень осторожной, но ему все равно было больно.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила я, выпрямляясь.

Он вздохнул и подмигнул мне.

— Я умираю от скуки, они приковали меня к постели! — он показал на свою ногу в гипсе.

— Если ты способен ворчать, значит, ты в лучшей форме, чем я думала, — сказала я, приподняв брови.

— Все не так плохо, — сказал он. — А как там мама? Инго заходил перед тобой и рассказал мне о ее травмах. Он сказал, ты провела у нее всю ночь.

— Она еще очень слаба, и ей, кажется, больнее, чем она хочет показать. Она не скоро встанет на ноги, но при этом она уже чувствует себя достаточно бодро, чтобы рассуждать о моей свадьбе.

— Ты шутишь? — сказал папа, смеясь и качая головой.

— Чистая правда, от первого до последнего слова, — вздохнув, ответила я.

— Значит, у нее очень неплохие шансы на выздоровление.