Вишнёвый ликёр или медовая роза?

Леонид совсем засуетился. Он был просто счастлив. Семь лет жили и не получалось у жены забеременеть, а тут такой подарок судьбы! По несколько раз заезжал в больницу, всё смотрел, как его там Оля поживает. Хочет что-нибудь вкусное, горькое или сладкое. Но теперь у Оли стал проявляться токсикоз и даже если, и хотелось ей что-нибудь такого необычного, далеко не всё теперь могла есть. Некоторые запахи, она так же не могла теперь переносить. Попросила Леонида сменить одеколон, которым он любил брызгаться. Он озадачился и не знал, как поступить. Решил на некоторое время вообще перестать пользоваться одеколоном. Так устроило обоих.

Через какое-то время Оля совсем замаялась, перечитала все журналы, что принёс ей муж и стала слоняться по палате без дела и ей ничего не оставалось, как уговорить врачей выписать её домой. Чувствовала она себя хорошо. Тем более никаких осложнений у неё не обнаружили и в итоге её выписали. Оставалось еще десять дней, когда снимут гипс.

22

Леня, держа за руку Олю, поднялся на крыльцо частного дома, открыл входную дверь, и они прошли внутрь. В коридоре, Ольга увидела Надежду, сестру Леонида, которая навещала её в больнице несколько раз и была уже с ней заново знакома.

Надя подошла к Оле, молча, обняла её и поцеловала. Помогла ей раздеться. Надежде, от роду сорок пять лет, немного располневшая, миловидная, спокойная женщина, с искренними карими глазами, была старшой сестрой Леонида и жили они в одном доме.

Дом был большой, кирпичный, двухэтажный и расходился на две стороны. В левом крыле, на втором этаже, жила Надежда, в правом Леонид с Ольгой. Внизу располагалась прихожая, гостиная, столовая и кухня.

Леня проводил Олю на второй этаж. Леонид заново рассказывал, где весят её вещи, где они спят. – А, тут я приготовил комнату нашему малышу и открыл дверь в просторную, уютную, светлую комнату, полностью сделанную под детскую. Там, на комоде стояла в рамке фотография – она и Лёня – со счастливыми лицами. Оля узнала себя. Потом она часто всматривалась в эту фотографию в надежде вспомнить хоть что-нибудь из своей жизни. Но лишь серое пятно всплывало в ответ откуда-то из глубин подсознания.

Ольга сразу решила, что останется обитать в этой комнате и так мило заявила об этом мужу, что тот растерялся, но сразу согласился, потому что боялся как-то дополнительно травмировать её. И тогда он перетащил в эту комнату небольшой диванчик, чтобы Оля могла там спать. А в гардеробе место было достаточно для неё и малыша. И уж сразу в первую ночь, она легла теперь уже в своей отдельной комнате. Диван ей казался немного жестким, подушки неудобные, одеяло холодным. Она не сразу заснула, всё вертелась и переворачивалась с одного бока на другой. Мысли разные одолевали её и заставляли то пугаться, то удивляться. «Неужели я здесь жила? Любила ли я мужа? Если любила, то почему сейчас не чувствую это и почувствую ли когда-нибудь снова это чувство? Были ли они счастливы? Дружили ли они с Надей? Когда Оля устала задавать себе уже двухсотый вопрос, она заснула.

Утром Оля проснулась от того, что кто-то стучался в дверь. – Заходите, тихо сказала она и увидела, сквозь прикрывшие глаза, как зашла к ней Надежда.

– Доброе утро! Как спалось? – Спросила она.

– Хорошо, вчера только долго не могла заснуть. Видно из-за того, что для меня этот дом, как новое место. Ответила Оля.

– Постепенно обвыкнешься. Я пришла помочь тебе умыться и одеться. Потом есть пойдем. Пока гипс не снимут, буду дома тут ухаживать за тобой. Ты для меня родной человек и брат поделился хорошей долгожданной новостью, что вы ждёте ребеночка. А, то я смотрю, ходит, светится весь и молчит. Не поняла даже, от чего такой счастливый. А, потом он обрадовал меня. И Надежда, улыбнулась после этих слов.

Оля заулыбалась в ответ, и стала подниматься с дивана, для того чтобы быстрее одеться, умыться и пойти есть. Она проголодалась еще ночью, когда не спалось, но не стала будить мужа, решив потерпеть до утра. А сейчас даже засосало под ложечкой от голода.

Потом, позже, когда через десять дней сняли Оле благополучно гипс, ее восторгу не было предела. Они внимательно осматривала свои кисти рук. Каждый палец, с наслаждением, по очереди, она сгибала и разгибала. Как приятно шевелить пальчиками. Правда кожа на руках была сухая, загрубевшая, безжизненная, потрескавшаяся, но это уже не беда. И теперь она сама сможет держать ложку и умываться, и одеваться. И голову помыть сама себе сможет, и уложить потом волосы в элегантную причёску. Маску для лица сделает. И в зеркало любоваться на себя потом будет. Подумать только, за весь период, что она лежала в больнице, боялась даже в зеркало на себя взглянуть. Наконец-то гипс в прошлом, она с удовольствием приведет себя в порядок и переплотится в прекрасную диву – «Додону».