Вишневый Рай

Где-то рядом раздались мужские сдержанные возгласы нашей труппы путешественников по строительному объекту. Видеть я их не могла, так как все скромные сантиметры моего модельного роста были просто намертво впечатаны в героическое тело моего спасителя Никитки.

От привкуса смерти на собственном языке меня подташнивало, хотелось просто потерять сознание.

Это в принципе не мешало больному мозгу оценить степень мускулистости, запах парфюма и тепла кожи в вороте расстёгнутой на пару пуговиц рубашки, куда уткнулся мой нос и другие части моего лица.

Я давно заметила, что Малыш всегда расстёгивает рубашки, как только предоставляется такая возможность. Душат они его что ли?!

— Господи, о чём ты только думала, когда так вырядилась на стройку? Сумасшедшая женщина! — также на ушко прошептали мне грозное признание.

Говорить я всё ещё не могла, но извилины с лихвой компенсировали этот дефект, генерируя мысли в два раза быстрее.

Кроме того, что мне стало понятно о невиновности Сокольского в розыгрыше офисных куриц. Уж слишком искренне звучало это отчитывание, и явно мужчина хотел добавить туда эпитетов в адрес моего ума и т. д. Так мне ещё казалось, что я чувствую, как дрожат его руки и даже немного голос.

И здесь пройди тест с одним правильным ответом.

Это от страха за меня?

От желания меня придушить?

От негодования, что за безопасность на объекте отвечает он, и за мою смерть первая голова на плахе правосудия полетит его?

Выбрать ответ не успела. К нам подскочил Кирилл Анатольевич с тупым, на мой взгляд, вопросом.

— Амарена Дарионовна, вы живы?

Естественно я жива! Раз стою на смотровой площадке, а не валяюсь в луже крови на первом этаже.

— Она в порядке. Испугалась и, скорее всего, потянула голеностоп, но это мелочи.

За меня ответил Ник, так как разговорчивая я была только у себя в голове. На деле не могла и пары слов выдавить.

Как только Малыш упомянул про мою многострадальную ногу, я действительно ощутила боль в правой ноге, которая сразу усилилась, когда я попыталась перенести на неё часть веса. Из-за отсутствия каблука передвигаться было ещё проблематичнее.

— Амарена, не надо напрягать ногу. Прекрати пытаться скакать, — снова зажужжал Сокольский. — Кирилл Анатольевич, вы с коллегами возвращайтесь сами, а мы сначала осмотрим травму девушки.

Я уже покинула островок безмятежного покоя на мужской груди и наблюдала, как процессия двинула на спуск, активно обсуждая, что в первую очередь надо сделать выполнение строительных работ безопасными. Ну, хоть один плюс от моего «почти падения» — основную лестницу оборудуют временными перилами.

Мужские голоса стали звучать отдалённо, солнце клонилось к закату, а я, как героиня из плохой сказки, просто стояла и не убегала от серого волка, хотя кожей чувствовала силу его негодования.

Мне показалось, что прошла вечность, хотя на самом деле не более пяти-десяти секунд, прежде чем вулканчик «Сокольский Везувий» прорвало.

— Я одного не могу понять! Ты правда дура или так хорошо притворяешься?

Что сказать?! Конечно, обидно такое выслушивать в свой адрес, но в ответ молчала. На такие дурацкие вопросы пусть сам и отвечает.

Попыталась оттолкнуться от мужчины, что продолжал плотно удерживать меня обеими руками за талию для полной страховки моей безопасности.

— Прекрати, кому сказал, скакать! — снова заорал этот герой дня, точнее, вечера.

И вообще, истеричкой сейчас должна быть я! Это я могла умереть прежде, чем построю дом, рожу сына и посажу дерево. Так что вложила весь свой оставшийся скептицизм и благородное «фи» в обращённый на него взгляд.

В ответ получила испепеляющий гневный. Вот для полноты картины только ремня для порки не хватало. Хотела предложить, но с тихими матами и оскорблениями в мой адрес меня подхватили на руки и куда-то потащили.

Радовало, что спускались вниз, но смущали эпитеты «дебилка», «самонадеянная идиотка» и что-то там ещё!

— Куда ты меня несёшь?

— А, голос, наконец, вернулся!? Жаль, не долго длилась благословенная тишина.

— Сокольский, ты в конец охамел что ли?!

Этот его энергетический запал начал передаваться и мне. Я уже и про неудавшийся полёт подзабыла, желая утопить этого засранца в жерле его же вулканчика.

- Конечно! Сейчас тебя всю такую раненую отнесу в тёмный уголок и всласть оттрахаю до смерти. Ты ж, блять, совершенно за жизнь не беспокоишься!

Странно, по всей логике вещей, я должна начинать его бояться, но я как та лягушка из анекдота про изнасилования на их болоте. На следующей день снова собиралась пойти той же дорогой.

— О боже! Как свежо, оригинально! Браво, Малыш! Ты прямо убиваешь меня своей оригинальностью! И прекрати материться!

— Амато, твою мать, не зли меня ещё больше! С тобой вообще психом можно стать!

— Сокольский, а не надо со мной общаться и тем более трогать мою маму. Свою трогай!

— А не пойти бы тебе в задницу со своими нравоучениями?! И у меня нет матери, так что кого хочу- того и трогаю! Некому было воспитывать!

На этой фразе мы в один миг замолчали. Я от новости, а Ник, видимо, от того, что проговорился о чём-то личном, явно не предназначенном для моих ушек.