– Ахмед… если вдруг чего-то не сразу получится, то вы можете у меня пожить.
– Чепуху не говори! Как не получится? Все получится…
– Да-да, я тоже на это надеюсь. Но на всякий случай просто хочу сказать вам…
– Нет! – резко ответил старик.
– Чего вы на меня все кричите? – возмутилась Мария. – Я должна сказать и скажу. Не надо мне рот затыкать. А вы потом можете поступать, как вам угодно. Хотите – живите у меня, не хотите – нет. Никто вас не заставляет.
Ахмед нахмурился, но промолчал, продолжая копать вокруг очередного камня.
– Ахмед.
– Да? – буркнул тот недовольно.
– Можно, я еще кое-что скажу, – совсем уж осмелела Мария. – Вам это точно не понравится, предупреждаю, но я все равно тоже должна это сделать…
– Угрожаешь мне, женщина? – Он распрямился, воткнул в землю лопату и скрестил руки на груди. Такой смешной, несмотря на глубокие морщины и колючки седых волос на лице, – словно обидчивый маленький мальчик.
– Да, – улыбнулась она.
Пауза.
– Чего молчишь? Так говори! – сердито велел Ахмед.
– Хочу кое в чем признаться, – шепотом произнесла Мария. – Я собиралась ваш паспорт взять, тайком, когда вы болели. Для того, чтобы узнать ваш прежний адрес, где жили раньше и… найти ваших родных.
Ахмед замер, как будто окаменел.
– Но я не сделала этого, – продолжила Мария. – Вы сами должны их найти. Так надо, и вы это знаете. Не будьте упрямцем, Ахмед. Вас дома наверняка очень ждут и любят вас.
– Нет! – зло закричал тот и от возмущения даже топнул ногой, закрутился на месте.
– Ну ладно, дело ваше, – осторожно согласилась Мария. «В самом деле, он как обидчивый, упрямый мальчишка!»
– Ай, женщина… Почему ты говоришь об этом? Нельзя, нельзя об этом говорить…
– А думать – можно?
Ахмед остановился, покачал головой, застонал. Затем, словно пересилив себя, встряхнулся, распрямился. И снова взялся за лопату, отбросил в сторону пласт земли.
– Я помогу? – Мария потянулась за своей лопатой.
– Нет!
Ахмед молча копал, Мария сидела на скамейке, болтала ногами. Неожиданно за домом, в котором она жила, раздался какой-то треск, а затем новый звук – ухающий, какой-то глухой, словно из-под земли. «Взрыв, что ли? – с ужасом подумала молодая женщина. – Нет, не может быть!»
Мария с Ахмедом переглянулись и одновременно сорвались с места, побежали за угол.
…Оказалось, никакой это был не взрыв. Старый сарай обрушился. И словно провалился вниз, теперь только доски из земли торчали.
– Там же погреб внизу, – сообразила Мария. – Там все мои запасы на зиму хранятся. Банки, склянки… – она махнула рукой.
Все-таки непорядок с ее землей. Этак и сам дом скоро развалится?..
– Ты погоди. Не думай пока ничего, слышишь? Может, еще ничего… обойдется.
Ахмед принялся энергично откидывать доски в сторону. Мария тоже ему помогала.
Через некоторое время стало ясно – не только сарай сложился, словно карточный домик, но и погреб изнутри весь обрушился, а запасы Марии погребены теперь под землей. И при обрушении наверняка разбились все стеклянные банки – маринады, соленья, варенья и прочие заготовки.
Ахмед принялся копать землю.
– Ахмед, не надо.
– Нет.
– Ахмед… Это бесполезно.
– Нет, – сердито буркнул он. Увидел что-то перед собой, отшвырнул лопатой – звякнуло стекло.
– Ну вот ты сам видишь – все банки разбиты, зачем с этим погребом возиться… Все пропало.
– Нет!!!
Старик упрямо продолжал копать, а Мария, не в силах на это смотреть, отошла, уткнулась лбом в забор. «Как жить теперь? Ну ладно, проживу как-нибудь… Дадут же деньги. Правда, я этими запасами надеялась до весны протянуть, а без них… Господи, и что мне теперь делать?»
Она не плакала, но словно ком какой-то в горле стоял.
В этот момент доска в заборе отодвинулась, и из проема высунулась голова Федора Байкалова.
– Что у вас там случилось? – напряженным, строгим голосом спросил он. Мария махнула рукой, отвернулась.
Федор оторвал доску окончательно, бросил ее, подошел к Ахмеду, продолжавшему разгребать завал. Что-то спросил, старик ответил. Федор вернулся к Марии.
Она стояла, безучастно отвернувшись, и думала: «Ну зачем он пришел? Что ему надо? Никого не хочу видеть…»
– Мария Ивановна… Маша. Ну что вы молчите?
Она покачала головой, пошла прочь. Но Байкалов зачем-то догнал ее, развернул к себе. И вдруг сказал, словно дурачась, что ли? Он сказал следующее:
– Не плачь, Маша, я здесь.
«О чем это он?»
– Ой, Федор, да отстаньте… – попыталась она оттолкнуть его руки. – Мне не до шуток сейчас.
– Не бойся, Маша, я Дубровский.
«С ума он сошел, что ли? Что он такое городит?» – Она с недоумением подняла на соседа глаза.
– Я помогу. Я помогу… тебе, – уже серьезно произнес тот.
– Как? – холодно, почти с презрением спросила молодая женщина. Вы же… а, ну да ладно, без церемоний так без церемоний…
– Финансово.
– Ой… Ой, мама дорогая! – схватилась она за голову. – Это же… это же неприлично! Кто ты мне, чтобы помогать?
– Никто. Просто добрый человек.
– И сколько ты мне дашь денег? – язвительно спросила Мария.