Виски с лимоном

Наконец-то вдали от толчеи, вызванной дорожными работами, я скинула напряжение и поддала газу. Харба это не особенно впечатлило. Вероятно, потому, что ускорение моей «новы» было сравнимо с вкатыванием валуна вверх по склону.

Дорога Палатайн-роуд, уходя на запад, уводила нас в сторону от скоростной магистрали, прямо в сердце среднеамериканского предместья. Мимо проносились кварталы жилой застройки и торговые центры, снова жилые районы и полоса прогулочно-развлекательной зоны, и наконец я без труда отыскала ту самую Элм-стрит.

Было чуть меньше двух часов, когда мы въезжали на подъездную дорожку перед домом доктора Бустера, зажатую между двумя высокими елями. Дом был двухэтажный, коричневый, частично заслоненный разросшимися деревьями и кустарниками, нуждавшимися в подрезке. Неухоженная лужайка была покрыта рыжими листьями, они уютно шуршали под ногами, когда мы шли к парадной двери.

Мелисса Бустер открыла нам сразу же после первого стука – видимо, заметив, как мы подъехали. Это была крупногабаритная, прямо-таки обширная девица: прибавьте фунтов сто к рубенсовским образам – и получите представление о ее фигуре. Я думаю, что в ее случае требования политкорректных формулировок пасовали перед реалиями калорийного питания либо нарушения обмена веществ. Она была в домашнем платье красного цвета, которое смотрелось на ее фигуре, как комплект оконных занавесок. Макияж был очень простой и умело наложенный, карие глаза, щурясь, глядели на нас из-за складок рыхлой, напоминающей плохо пропеченное тесто кожи, составлявших ее лицо. Приветливо улыбнувшись – причем при этом все три ее подбородка заколыхались, – она пригласила нас в дом.

Я протянула ей руку.

– Извините, что опоздали. Я лейтенант Дэниелс, а это детектив Бенедикт.

– Не нужно никаких извинений, лейтенант. Прошло уже немало времени с тех пор, как полиция в последний раз беседовала со мной. Рада узнать, что расследование еще продолжается.

Она говорила нараспев, как делают люди, когда читают вслух детям. Я думаю, когда все время находишься с детьми, трудно перестроиться. Мы прошли за ней в гостиную, где она усадила нас на тахту перед пыльным столиком, а сама вперевалочку отправилась в кухню, настояв на том, чтобы напоить нас кофе.

Харб тихонько подтолкнул меня локтем в бок:

– Вот это да. Женщина-гора.

– И я слышу это от мужчины с объемом талии в сорок шесть дюймов?

– Это ты о моем планшире на животе?

– Ты хотел сказать «бочке вместо пуза»? Тише, она несет пончики.

Мелисса Бустер вернулась, неся две кружки кофе, поставленные на коробку с пирожными от «Данкин Донатс».

– Надеюсь, я вас не обижаю? – Она протянула мне чашку.

– Не поняла.

– Ну, с этими пончиками для копов. Мне бы не хотелось, чтобы вы думали, будто я мыслю избитыми штампами.

– Никакой обиды, что вы, – улыбнулась я.

– Есть с желейной начинкой? – потянулся в коробку Бенедикт.

Он выудил оттуда что-то липкое и издал довольное ворчание. Кто-нибудь другой, отведав конфету с начинкой из ножевых лезвий, стал бы относиться к еде подозрительно, но только не Харб.

– Извините за беспорядок в доме. – Мелисса тяжело плюхнулась в двойное кресло напротив. Мебельный остов протестующе скрипнул. – Уборщица так больше и не приходила после того, как нашла папу мертвым, и все тут запылилось. Я сама в первый раз сюда вернулась. Вроде бы уже достаточно времени прошло, но все еще тяжело здесь бывать. Есть какие-нибудь новости?

– Возможно. Нас привела сюда ниточка от другого дела, которое может быть связано с вашим. Ваш отец когда-нибудь выписывал рецепты вне работы?

– Конечно. Каждый раз, когда было какое-то семейное сборище, он приносил с собой рецептурный блокнот с отрывными бланками. У меня в родне половина иллинойских ипохондриков. Возможно, именно поэтому папа стал врачом.

– А что он прописывал родственникам?

– Как обычно. Обезболивающее, таблетки от бессонницы, слабительное, слабые препараты от простуды, крем от прыщей, контрацептивы – весь стандартный набор. Из новомодных – пропеция и виагра. По-моему, он не возражал, что семья его так использует, он был рад помочь родственникам. Обе мои бабушки молились на него, как на святого.

Бенедикт отъел уже порядочный кус от своего пирожного и теперь мог тоже присоединиться к расспросам.

– Он когда-нибудь применял в своей практике препараты для инъекций?

– Вы имеете в виду, от диабета?

– Любые.

– Для родни – нет. Большинству моих родственников стало бы дурно при одной мысли об уколе.

Я задумчиво шмыгнула носом, если такое вообще возможно.

– А как насчет секонала? – спросила я. – Это сильное успокоительное, типа валиума.

– Только не родственникам. Во всяком случае, я об этом ничего не знаю.

– Мы предполагаем, что в ночь своей гибели ваш отец выписал рецепт на большое количество секонала – возможно, для кого-то из знакомых. Вы знаете какого-нибудь человека по имени Чарлз или Чак?

– Мне очень жаль, но нет.

– Какой-нибудь дальний родич или знакомый – ваш или вашего отца?

– Нет. По крайней мере я такого не знаю.

– Мисс Бустер…

– Мелисса.