Виски со сливками

- Боятся. Я, как выпью, - болтать начинаю, и мне не остановиться. Не со зла. Я их понимаю: могу что-то про хозяина натрепать. Ну или про Вадика. Или про гостей, которые тут бывают. Правильно боятся. Неизвестно, кто что может услышать. У хозяина врагов много. Вот. Не нужно, чтобы кто-то про дела хозяина узнавал. Опасаются, что сболтну что-то. Ну это было одним из условий: живу здесь безвылазно. За еду, жилье... ну выпивку иногда. Куда мне было деться? Я согласилась. Да и не жила я так никогда. В таком доме, на такой жратве. Шмотки мне Вадька новые иногда привозит. Но зачем они мне? А так... Когда я пьяная, я спокойно болтаю. Перед Вадимом, Ленькой, Валькой. А им плевать... А тебе на меня плевать, Наташа? Честно скажи! Плевать на пьяную бабу?!

- Да ты что, Люда? - Я опять вскочила со стула и бросилась к ней. Разве можно плевать на человека? Я тебя понимаю... поверь мне. Мне тоже некому выговориться. Подруг нет... Мужи... ах, чтоб их всех кастрировали инопланетяне!

Придуманная фраза мне самой понравилась. Нет, конечно, не надо, чтобы уж всех-то, только некоторых. Например, Дубовицкого и Волошина. Остальных не надо. Нет, надо еще этого Гришеньку, который жизнь Людке поломал. Ну, может, и Вахташу для полного комплекта на пару с Вадиком.

Люда кивнула и продолжала:

- Но это еще не все. Ну, почему меня тут взаперти держат. По-моему, меня как-то использовать хотят, чтобы с Гришкой дело свое какое-то прокрутить. Вот. Ну хозяин, в смысле, хочет. Был здесь Гришенька с кралей юной. Пока я лямку на зоне тянула, он жиром обрастал, девок в банях трахал... Хозяин меня очень подробно про мое прошлое расспрашивал... Ну я ему все рассказала. Вот. Потом он Гришку сюда пригласил и меня спросил: "Он?"

- А Григорий тебя не узнал? - поинтересовалась я.

- Не узнал, сука. - Людмила снова плеснула водки в стаканы и, не чокаясь со мной, выпила. Я налегала на маринованный чеснок: он мне очень понравился. - Наташа, ты не знаешь, какой я была. Ты только видишь, какой стала. У меня ведь даже фотографий нет. Тех, что с молодости. Ни одной! Ну, детские у матери остались, а куда все мое барахло делось, что в той квартире лежало, я и не знаю. Раздал, наверное, Гришенька своим новым кралям. Вот. Но меня не узнать. После я на себя в зеркало посмотрела. Вижу: не я это. Старуха...

- Да какая же ты старуха, Люда! - попыталась возразить я. - Да ты что! И вообще, подведи глазки, подкрась волосы - и будешь выглядеть на десять лет моложе. Послушай меня! Давай завтра с утра я тебе помогу макияж подобрать. Хочешь? Я же в этом разбираюсь...

- Спасибо, Наташа,-Людмила грустно улыбнулась. - Спасибо.

Потом кухарка внимательно посмотрела на меня и заявила:

- А теперь я поняла, почему мне твое лицо знакомым показалось. Я вначале думала, что ты у нас в доме появлялась с кем-то из друзей хозяина. А я тебя по телевизору видела. Ты там голову каким-то иностранным шампунем моешь. Я еще потом Вадима просила этот шампунь купить. Выглядеть хотела так, как ты. Дура. Вот дура-то. А шампунь, кстати, говенный. Перхоть от него и башка чешется. Ты сама-то им моешь голову?

Я рассмеялась. Это была как раз та реклама, за которую я боролась вместе с Оксанкой Леванидовой и получила ее только потому, что Оксанка не явилась на съемку.

- Люда, я пользуюсь только нашей косметикой. А шампунями, как правило, болгарскими, травяными. Вся эта иностранщина в большинстве своем - дрянь. А рекламирую я ее за деньги. Я так зарабатываю.

- Понятно, - кивнула Люда. - Значит, рекламу не слушать?

- Не слушай, - твердо ответила я. Мы молчали какое-то время, думая каждая о своем. Мне было очень жаль Людмилу. Вот ведь сволочь этот Гришенька, бывший валютчик и фарцовщик, а теперь явно какой-нибудь уважаемый бизнесмен. Может, я даже его знаю. Или увидела бы - вспомнила. Да и Вахташа хорош - хочет как-то бедную бабу втемную использовать. В своих корыстных целях. Но, с другой стороны, Чкадуа ее из дерьма вытащил, работу дал. Трудно судить, кто прав, кто виноват, кто большая сволочь, а кто меньшая.

- Люда, - обратилась я к своей новой приятельнице, - тебе, наверное, больно это вспоминать... Но можно я тебя спрошу...

- Про ребенка? - тут же догадалась женщинa.- Я отдала его на усыновление. Мне аборт предлагали сделать. Всем зечкам предлагают. Но я не могла убить в себе другую жизнь... Вот. А потом... Не хотела, чтобы и малыш мой жил за колючей проволокой. Ему-то за что детства лишаться? Пусть хорошие люди усыновят... Ревела я долго. Но... так для него лучше. Вот.

- Ты не пыталась его найти, когда вышла?

- Пыталась. Но как мне его найти? Я хозяину сказала, что это - моя самая сокровенная мечта. Ну он обещал, что узнает, что можно сделать, но, по-моему, делать ничего не будет. Зачем ему? - Люда помолчала и заговорила вновь: - Ты знаешь, почему я с Вадимом сплю? Он не стал бы меня заставлять, если бы я сама не согласилась. Они бы с Ленькой Вальку на пару трахали. Ну и так трахают. Я снова забеременеть хочу. Вот. Да, Наташа. Мне же всего тридцать один.

Я не смогла сдержать своего удивления. Людмила грустно улыбнулась.