Виски со сливками

- Да, - кивнула Сулема - безропотная восточная женщина, с детства приученная к тяжелой работе и бессловесности.

- А Лютфи? - решила выяснить я до конца всю обстановку.

- Лютфи ничья, - сообщила мне Сулема. - Она общая.

Интересное кино. Значит, все девчонки в той большой комнате - общие?

- Только когда хозяин с гостями приезжает, Лютфи посылают мне помогать. Тогда одной в самом деле не справиться.

- А другие девочки не помогают?

- Нет, - покачала головой Сулема. - С хозяйством не помогают. Они гостей обслуживают.

- Сколько тебе лет? - поинтересовалась я, глядя на руки Сулемы: огрубевшие, красные.

- Шестнадцать, - произнесла она своим тихим голосом,

Да, настоящий гарем у Гавнадия Павловича, с настоящими восточными женщинами, которые тянут на себе всю работу по дому. И, как говорил Вахтанг, поют и танцуют национальные песни и танцы. Оксанка хорошо устроилась - на всем готовом. Правда, обшей женщиной быть не очень-то приятно, но, с другой стороны, ей не впервой - в этом я не сомневалась. Одним мужиком больше, одним меньше. Шлюха по призванию. А Рута и та брюнетка в бассейне... Вот не повезло девчонкам.

Из раздумий меня вывел пьяный мужской голос, прозвучавший у нас за спиной:

- Ах, вот вы где! А мы думали: куда запропастились?

Я обернулась. В дверном проеме, держась друг за друга и за косяк, стояли двое молодых людей, место которым в их состоянии было только в вытрезвителе.

- Сулема, марш работать! - рявкнул Андрей, принесший ящик с выпивкой из какого-то подвала.

Моя собеседница пулей слетела с крыльца и хотела прошмыгнуть между парнями, которым она не доставала и до плеча, но не тут-то было. Я решила вмешаться.

В моей авоське все еще лежала бутылка "Посольской" с "наполнителем". Валерка наверху выбрал "Сибирскую", которой я попотчевала и Костика, а "Посольская" оставалась пока целой.

- Мальчики, пропустите девочку, сами же сказали, что ей работать надо, - сказала я совершенно спокойно, вынимая бутылку из авоськи. - Выпейте-ка лучше за ее здоровье. Чтобы оставалась такой же красивой и радовала ваши глаза.

Ребята промычали что-то нечленораздельное, по-видимому, означавшее, что выпить за такое дело, конечно, следует.

- А еще осталось? - посмотрел на меня приятель Андрея, имени которого я не знала. - Или эта последняя?

- Меня Михалыч опять в подвал послал, - сообщил Андрей. - А то там кончилось.

"Хорошо же вы гуляете, мальчики, - подумала я. - Если уже ящика нет... Наверное, постоянные клиенты Вахтанга Георгиевича". Но как бы мне не пришлось на своих хрупких девичьих плечах еще дядю Сашу с Марисом отсюда вытаскивать, в особенности если они в самом деле пили пойло, производимое в подвале у Чкадуа. Называется приехали Руту спасать. Крокодилы.

Андрей с приятелем с жадностью схватились за бутылку "Посольской", которую я услужливо открыла, - чтобы не заметили, что она уже была открыта раньше. Создавалось впечатление, что ребят мучает страшная жажда. Вначале хлебал Андрюша, потом приятель выхватил бутылку из его рук. Жидкость стекала у него по подбородку и капала на футболку.

- Чего стоя-то, мальчики? - обратилась я к ним. - Садитесь на крылечко.

Я пригласила их опуститься рядом как раз вовремя. Андрюшу уже начинало "вести". Я помогла ему переместиться к стене дома, к которой он прислонился и захрапел. Приятель еще мычал что-то невразумительное.

- Пойдем, милый, сядь, отдохни, - уговаривала его я, подставляя свое хрупкое плечо.

Парень в самое ближайшее время обвис, и я опустила его рядом с Андрюшей, который уже захрапел. В бутылке осталась половина. А противников еще трое... Скорее всего, Марис с дядей Сашей мне уже не помощники, рассчитывать можно только на себя.

Я решительно направилась в кухню. Сулема возилась у плиты и только мельком взглянула в мою сторону. Марис продолжал беседу с заинтересованным слушателем, правда, язык у него работал не очень хорошо. Дядя Саша обнимался с Михалычем. Где же еще один? Неужели остался трезв и... Может, видел, что я тут творила? Может, сейчас...

На всякий случай я заглянула под стол - мне в своей жизни доводилось побывать далеко не на одной и торжественной, и неофициальной встрече друзей. От сердца у меня тут же отлегло: последний охранник мирно спал под ногами товарищей, положив руку под голову.

Ставить на стол бутылку "Посольской" с остатками пойла было опасно; вдруг дядя Саша с Марисом пожелают пригубить? Как я их потом потащу отсюда?

- Нам пора, друзья хорошие, - потрясла я за плечо вначале Мариса, потом дядю Сашу.

Шулманиc ответил что-то нечленораздельное, а у дяди Саши взгляд тут же стал осмысленным. Для него выпитое количество было тем, что для другого рюмка. Правильно говорят: что русскому хорошо, то немцу - смерть.

- Саша, я тебя не отпущу, - промычал Михалыч. - Оставайся! Места всем хватит. И бабе твоей. Говорю тебе: оставайся! Ты мне друг?