Виски со сливками

Только бы больше не встретить никаких машин, только бы вообще никого не встретить! Размечталась... На дороге показались двое мужчин средних лет, явно бредущих со станции. Судя по их виду, наверное, работают в городе, но в летнее время живут на даче. За ними на некотором отдалении двигалась какая-то бабуля с сумками, потом мамаша с ребенком лет двенадцати, еще одна бабуля. Наверное, недавно пришла электричка. Мне хотелось крикнуть: "Люди, в стороны! В канаву! Ложись!" Я с трудом сдержалась. Правда, люди были догадливые и поступили, как следует. Мужики мгновенно сиганули через канаву и притаились на другой стороне. Михалыч яростно сигналил. Бабка что, глухая? Оказалось, нет. Старая тоже проявила молодецкую прыть и оказалась в канаве, сотрясая оттуда кулаком и выкрикивая всевозможные ругательства в наш адрес. Мамаше с ребенком отдельного приглашения не требовалось, они перелетели через канаву аки птицы, и мать прикрыла своим тело сына, как во время бомбежки. Вторая бабка послала несколько проклятий в наш адрес. Она оказалась самой смелой - осталась на шоссе.

Теперь нам предстояло совершить поворот, причем съехать с асфальта на грунтовую дорогу. У меня снова сжалось сердце. Правда, Михалыч пока демонстрировал чудеса каскадерского мастерства, а у меня появлялась робкая надежда, что мы все-таки доберемся до станции целыми и невредимыми. Вдруг наш водитель обернулся и заявил:

- Сейчас срежу по полю. Тут короче.

Мы с дядей Сашей попытались убедить его, что никуда не торопимся, но не тут-то было. Оказалось, что торопится сам Михалыч: нельзя оставлять объект без охраны, да и "пацаны без него разболтаются". Я закатила глаза. Пацанам предстояло спать мертвецким сном еще несколько часов.

С грунтовой дороги мы съехали на какую-то колею, которая в дождливый сезон становится непроходимой, но теперь мы скакали по сухим ухабам. Впереди показалась рощица. Мне стало плохо. Вообще-то наш путь пролегал справа от нее, но я боялась, что мы все равно сумеем найти уготованное нам судьбой дерево, ждущее здесь Михалыча.

- Не бойся! - прошептал дядя Саша. - Деревья хлипкие. Если что, прорвемся.

Лучше бы он молчал: за молоденькими березками и осинками, несколько в отдалении, рос старый, наверное, столетний дуб. Как вы можете догадаться, именно он стал нашим любимым деревом.

Я успела упасть между сиденьями, накрыв голову руками. Дядя Саша последовал моему примеру, увлекая за собой Мариса. Михалыч в последний момент все-таки повернул руль вправо, и мы врезались в дуб лишь одним боком.

Лобовое стекло треснуло, осколки полетели в водителя, после чего последовали высказывания в адрес дуба, его матери, машины и ее родственников. Потом Михалыч затих.

Я осторожно подняла голову, с парика посыпались осколки, и я порадовалась, что моя голова была прикрыта. Дядя Саша тоже приподнялся. Михалыч лежал на руле и что-то бурчал себе под нос.

"Слава Богу, жив", - подумала я.

Но вообще-то таких ничто не берет. Музыка продолжала греметь на всю округу.

- Вылезаем. Приехали, - прошептал дядя Саша. - И выключи ты этот магнитофон. Дотянешься?

Я дотянулась. Дверцу со стороны дяди Саши заклинило. С моей дверца открывалась свободно. Мы выбрались на грунт. Дядя Саша вытащил Михалыча. Стоило нам положить его на траву, как он захрапел!

Никитин быстро осмотрел Михалыча, увидел несколько незначительных царапин, стряхнул осколки стекла у него из волос, перевернул его на бочок, чтобы не захлебнулся во сне блевотиной.

- Аптечку достань, - велел он мне.

- Зачем? - искренне удивилась я.

- Оставим ему йод и пластырь или бинт. - Дядя Саша усмехнулся. Интересно было бы на него взглянуть, когда проснется... Лежит на травке под дубом, с одной стороны - роща, с другой - поле, рядом бутылочка йода и бинт... Наверно, решит, что у него белая горячка.

- А что мы делаем с машиной? - прервала я размышления дяди Саши.

- Берем, - как само собой разумеющееся ответил он.

- А вы считаете, что она на ходу?

- Почему бы и нет? - искренне удивился он. - Надо проверить. Не пешком же идти?

- Можно вызвать Вадима, - заметила я. Никитин махнул рукой, заявив, что сами доедем. Неужели он хотел сесть за руль? Ну уж нет, если поедем, то машину поведу я, и пусть думают кто что хочет. Марис нам был не помощник - он лежал рядом с Михалычем, уткнувшись лицом в траву, и мирно спал.

- Посмотри-ка, воды у них там нет? - обратился ко мне дядя Саша.

- Сушняк замучил? - съехидничала я.

- Да нет, Борьке надо оставить, а то еще напьется из канавы. Неизвестно же, какая тут дрянь протекает.

Ах, какие мы заботливые! Но свояк свояка видит издалека. О том, какие желания возникнут у Михалыча после пробуждения, дядя Саша, несомненно, знал из личного опыта.

Я открыла "бардачок". Там валялись какие-то замызганные бумаги, потрепанная карта, открывашка, связка ключей.

- Дай-ка взглянуть на листочки, - попросил дядя Саша.

Я взяла эту пачку, чтобы передать ему, на меня из "бардачка" уставилось суровое дуло револьвера.