Високосный год

А дни плывут кругами по воде
из пустоты куда-то в неизвестность,
дробясь в своей бесплодной череде,
не выбирая времена и местность.
Проходит жизнь как непонятный сон,
где ангелы рыдают в унисон.

Сижу один на берегу реки,
что вдаль несётся и впадает в небо,
перебирая смыслу вопреки
слова, которым раньше верил слепо.
От этой жизни все сошли с ума
и, глядя в нас, смеётся хрипло тьма.

Мы Божий мир собой не исказим,
ведь и без нас зима заменит лето,
и непонятно — чей же бедный Крым,
и не по силам город шумный этот...
Течёт, течёт петлистая река,
и тонут в ней мечты, сердца, века.

2020

Колдунья

Проза жизни грустна как журчание слёз,
как цыганский костёр в полнолунье.
«Шумный ветер мечты в поднебесье унёс…»
- Мне сказала когда-то колдунья.

Чудо-травы травы сушила душистых лугов,
чтоб сварить приворотное зелье;
знала много безумных, неведомых слов,
что могли быть причиной и целью;

пела песни простые, что жарче огня,
что за сердце хватали бродягу;
там украла его навсегда у меня,
не сказав — это боль или благо.

А в овраге тихонько журчала вода,
рос бурьян не спеша вдоль дороги.
«Ты не будешь счастливым уже никогда».
— Повторила задумчиво-строго.

Я расставлю в квартире везде зеркала,
пусть живёт со мной звонкое эхо,
чтобы жизнь колоритно, без плача прошла,
рассыпаясь осколками смеха.

Где теперь ты — колдунья, пророчица, где,
не нашлёшь ни любви, ни простуды.
Отражается месяц в холодной воде,
не оставив надежды на чудо.

2020

Декабристы

Как нынче зябко в декабре,
в России снова запуржило.
Уже построились в каре,
уже и кровь остыла в жилах.

Прости, Всевышний, и спаси,
свободой связаны по-братски.
Коси свой урожай, коси
картечь на площади Сенатской.

По плёнке тоненькой скользя,
мы проложили путь над бездной.
Нам без борьбы прожить нельзя,
и спорить с нами бесполезно.

Куда идём назло другим?
— Не задавай вопрос дурацкий.
Мы до сих пор ещё стоим
на этой площади Сенатской.

2020

Нелегитимный

Мы до боли хотим перемен
каждой клеточкой нашего тела.
Наша юность проходит без дела
в лабиринте облупленных стен.
Пусть лютует зашкваренный хрен,
защищая усталое тело.

Сколько можно дрочить на совок,
не меняя колхозный порядок?
Дым отечества больше не сладок,
когда пальцы ломает сапог.
И, ступив на последний порог,
он глядит молча вдаль тусклым взглядом.

Зарождается в толщах глубин
перепевные, гневные звоны.
И растоптанной царской короны
мне не жаль безо всяких причин.
Он теперь безнадёжно один,
словно мамонт, а нас — миллионы.

2020

Кассандра