Висталь (том 1)

Как всякое дитя, необходимо вовремя отрывать от материнской груди, иначе ему никогда не научиться питаться мясом, так всякий мудрец должен уйти в свои собственные горы, где сможет изготавливать свой собственный мёд.

Но где же, как не на чужих пасеках черпать пищу для собственной мудрости? Где, как ни в таких же мудрецах находить крупинки золота, чтобы выливать свои слитки? Мудрец, не обижайся на меня, я никогда не видел высшего света, и не знаю деликатности. Но ты ещё не мудрец, ты – ремесленник. Ты мастер, выплавляющий слитки, который всегда смотрит по сторонам, на таких же ремесленников, и оценивает собственные изделия, сравнивая их с чужими. Здесь скрыта сакральная суть Гения. Истинный мудрец – это вытекающая произвольно река. Для неё не существует иных русел, кроме своего русла, а уж тем более не существует правильных и неправильных русел. Ты мог бы стать такой рекой, если бы не увлёкся публичным признанием, конъюнктурой, и сам бы не делал из своей мудрости ремесла. Когда на мудрость надевают седло и узду, она превращается в рабочую лошадь. Когда же к ней ещё и цепляют плуг, или борону, она превращается в мерно бредущего по полю мерина.

Я в недоумении! Я думал, что найду здесь безумца, а нашёл мудрейшего из всех, кого встречал на своём пути! Что ты делаешь в этой глуши? С такой мудростью ты мог бы стать приближённым к императору!

Ты ничего не понял, мудрец. Мне не нужно признание, я не нуждаюсь в нём. Я живу, питаясь собственным мёдом, – медом, изготовленным моим разумом. Он и так достаточно сладостен для меня, чтобы добавлять к нему приправы в виде почестей. И мне этого вполне достаточно. Моё тщеславие неприхотливо. Оно утоляет свою жажду из той реки, которая бурными потоками вытекает из моей души. Её воды холодны и прозрачны, в ней множество золотых карпов. Но главное, она не иссекаема, и никогда не пересыхает. Ей даже не нужны дополнительные родники и притоки. В твоей же реке видны мели. Она засохнет, если ты не найдёшь очередной родничок. Твоя душа зачахнет с голода, если ты не отыщешь улей с мёдом. Иди же, и ищи. Но я не советовал бы тебе искать его там, где много шума. На рынках редко встречается настоящий мёд.

Мо цзы вышел из дома слегка ошеломлённым, и в полном молчании побрёл между лачуг. Он получил нечто вроде лёгкой контузии, с ним ещё не случалось такого. В нём всё перевернулось вверх дном. Так мимолётная встреча способна изменить всю жизнь, так брошенный в реку камень способен изменить русло реки. Раньше, когда он встречался с каким-нибудь мудрецом, он мог часами наслаждаться беседой. Но теперь, встретив безумца, он был словно убит наповал. Какой бестолковой, низменной казалась ему его жизнь. У него словно открылись глаза, и он увидел свет, о котором и не подозревал. Глаза его резало этим светом, и он плакал словно ребёнок. Его душа, вместо того чтобы, как обычно после беседы с мудрецом, наполниться, – опустошалась. В ней появилось нечто вроде «маленькой чёрной дыры», которая стала захватывать окружающее пространство. Он так явно почувствовал эту внутреннюю пустоту, и вместе с тем, какое-то обострение внешней действительности, что чуть не потерял сознание от этого нахлынувшего контраста. Его корабль, так величественно и мерно плывший до сих пор, вдруг потерял остойчивость. В его горле сначала запершило, а затем загорело огнём. Истинная мудрость для большинства людей, словно расплавленное железо, здесь нужна лужёная глотка. Выйдя на дорогу, он зашагал прочь из этой деревни, в полной уверенности, что обязательно вернётся сюда.

Вот такая история, Висталь. И вот, что я ещё бы добавил. На самом деле всякой мудрости свойственно заблуждение. Но заблуждаться, не значит ошибаться. Какой бы не казалась абсолютной мудрость, она всегда есть суть заблуждение. Для нашего разума не доступна истина, и потому всякая наша истина, какой бы она не казалась монолитной и основательной являет собой олицетворённое воображение, – фантазию. Фантазию укоренившуюся, и обосновавшуюся на троне истинности, и облагораживающую всю нашу реальную действительность.

Благодарю тебя, старец. Я действительно встретил по-настоящему мудрого человека. И тем благодарен судьбе. Я согласен с тобой старик. Какие дороги мне предстоят, какие лишения и радости, – только богу известно. Но я всегда буду помнить наш разговор.

Висталь обнял старика и вышел за околицу. Пройдя несколько десятков метров, он оказался на лесной тропинке, уходящей в лесную чащу. Он долго думал над словами людей, с которыми волей судьбы ему довелось встретиться и поговорить в последнее время. Кто из них знал истину, чьё поле воззрения и чьё понимание мира наиболее близко к истине? Какая плоскость нашего умозрения отвечает всем изгибам мироздания, кто способен осветить весь мир?