Висталь. Том 2

Я с вами отчасти согласен, уважаемый Арманд. Но всё это, в определённом контексте, и с определённым фокусом «камеры обскура», можно отнести и к Западной цивилизации. Ведь она стала таковой, какой мы её ныне наблюдаем, только благодаря своей гибкости, креативу, и той жизненной силе, что созрела в ней на полях мятежных средних веков. И вся её агрессивность, связана с лишениями и недостатком, в коем пребывала эта цивилизация на протяжении многих веков. И её неминуемая стагнация предначертана только самой природой, её непреодолимыми законами. Ибо всякое существо на земле, да собственно и в космосе, стремиться к благоденствию, но получая его, тут же начинает стагнировать и вянуть, словно созревший цветок. И здесь играет свою роль разрушение, – катаклизм, что смывает всё, лишь для того, чтобы начать всё заново.

У человека бесчисленное количество врагов, как сугубо природного контента, так и цивилизационного. Начиная с космических рисков, и кончая болезнями. Он живёт в окружении «враждебного бульона», и каждую минуту его подстерегает опасность, как со стороны природы, так и со стороны его же соплеменников. Но самым главным врагом человека, является сам человек. Он сам беспрестанно создаёт для себя всевозможные риски. Его необузданные стремления всё вокруг себя переделать, «улучшить» и уйти от бренности своего существования, толкает его к пропасти. И большинство своих неприятностей он испытывает именно от своих заблуждений, что порождаются этими необузданными желаниями. Но это его природа, и общая фатальность его бытия, также необходима, как необходимо любое возникающее на полях этого бытия, локальное явление. Человек – лишь сегмент. Но именно на этом «сегменте» держится вся наша цивилизация, впрочем, как и природа в целом. Ибо, при всей своей не подчинённости природы человеку, именно он является, как «огнивом», так и «пожарным рукавом» этого мира.

Живописнейший закат Африканского континента, вызывал ностальгические чувства у всякого путешественника, волей случая, оказавшегося здесь. Висталь поблагодарил своего собеседника, и откланявшись, направился в прерию, навстречу этому неповторимому пейзажу, что красно-жёлтыми красками заполнял ландшафт. Он, в силу своего темперамента, и выработанным веками привычкам, не мог долгое время оставаться на месте. Желание менять без конца декорации, было главным мотивом его жизненного пути.

Москва

Самые Великие вещи на земле, в то же время самые незаметные. По-настоящему поворотные и судьбоносные события, не замечаемы и представляются на первый взгляд чем-то обыденным и незначительным. Самые Великие люди, в тоже время самые скромные и неуверенные в себе, – люди без конца сомневающиеся, и не доверяющие собственным чувствам и умозрениям. Время необходимо расставляет всё и вся на свои места. И это действительно так. Только с высоты прошедшего времени, вся палитра человеческого бастиона, представляется в его действительном наиболее близком к правде, наиболее рафинированном свете. На белом свете ещё ничто и никогда не сохраняло свою маску длительное время. Всё чужеродное всегда сбрасывалось плотью реальности, и всякая надутая, неестественная оболочка, слетала вместе с осенним листопадом, оголяя всё действительно реальное, и правда жизни выступала неоспоримым естеством своего бытия, огорчая, или радуя своих наблюдателей, но всегда приводя, в конце концов, к неминуемому удовлетворению.

Жизнь Висталя, была похожа на жизнь всякого обывателя. Ведь он мог быть единовременно только в одном месте. А это значит, что все иные места ущербной нитью проходили через его сердце, и убеждали в том, что он находится не там и не в то время, что его корабль плавает не в тех водах, что самые значительные и по-настоящему Великие события остаются за его кормой. Что самые ныне освящённые значимостью места, остаются без его внимания. Жизнь же, настоящая её интерпретация, её самая значительная, центральная полисфера проплывает за горизонтом, и даже коснутся её, не представляется возможным.

Но иногда приступы самоуверенности посещали и его сердце. И он в полном убеждении, что мир крутится вокруг него, что это он вершит судьбы мира, и самый главный трон жизни находится под ним, получал инъекции тщеславия и гордыни, и вся палитра мира вдруг радугой разворачивалась над его головой. Но всякая радуга не долговечна. И как только дождь тщеславия уходит за горизонт, радуга исчезает с небосклона, и только свежесть насыщенного «озоном величия» воздуха, ещё некоторое время наполняет лёгкие, и ты по инерции ощущаешь перманентные всплески иллюзий, от опьянённого этим озоном, разума.