Vita nostra. Цифровой, или Brevis est. Мигрант, или Brevi finietur

— А с тем испытанием, в круге, — он гнал свою мысль, как гонят по равнине стадо обезумевших быков. — Он нарушил закон теперь на глазах всей группы. Ты вышел из круга. Но он дал тебе вторую попытку.

Тимор-Алк дышал теперь ртом. Казалось, он вот-вот свалится; Крокодил сделал над собой колоссальное усилие: «Ради возвращения, ради Андрея…»

— Тебе повезло, что Аира наметил тебя для своего проекта, — он откашлялся, чтобы голос не хрипел. — И там, где другого отправил бы домой, — тебе подсудил… Теперь ты полноправный гражданин. Если бы ты остался зависимым при бабушке — Аира не получил бы тебя для своего проекта…

Тимор-Алк развернулся и зашагал прочь. Глядя в его спину, Крокодил вдруг пришел в ужас: «Это сделал я?!»

Он споткнулся о ленту-транспортер. Та послушно поменяла направление; Тимор-Алк свернул с дороги. Крокодил спрыгнул с транспортера, догнал парня, схватил за плечо:

— Погоди. Погоди, я не хотел тебя… огорчать.

Тимор-Алк молча высвободился. Он шел, казалось, не разбирая дороги, но на самом деле, по-видимому, дорогу знал: неприметная тропинка, подарок вдумчивому экскурсанту, вела вдоль древних развалин, мимо живописных тентов, способных защитить от дождя шестиметровых людей, мимо каменных водосборников, мимо колод и оград — к обрыву над морем.

— Я мог ошибиться, — Крокодил снова догнал мальчишку. — Я… мог неправильно понять. Аира манипулирует всеми, тобой, мной…

— Уйди, пожалуйста, — сказал Тимор-Алк, и стало ясно, что он из последних сил сдерживает слезы.

Крокодил остановился.

Ждал ли он, что мальчишка вот так, с налета, ему поверит? Нет, Тимор-Алк должен был спорить, возмущаться, отстаивать свое право, как на его месте сделал бы Крокодил…

О да. Крокодил строил будущее, поставив на место Тимор-Алка себя в шестнадцать лет. Он бы не стал плакать, а разбил бы нос любому, кто усомнился в честности и законности его Пробы. У юного Крокодила никогда не вспухли бы волдыри от фальшивых углей, он не боялся боли и в шестнадцать лет не сделал себе татуировку только потому, что чувство прекрасного взбунтовалось при виде тех эскизов…

Он хотел только посеять сомнение. Он хотел… Да какая теперь разница?!

Тимор-Алк шел, пошатываясь, к обрыву. У Крокодила поднялись дыбом волосы.

— Стой!

Он догнал Тимор-Алка на самом краю. Встал спиной к обрыву, лицом к мальчишке; страха высоты у него не было никогда. А у Тимор-Алка, наверное, был.

— Прекрати истерику! Ты человек, ты личность! Не важно, прошел ты Пробу или нет. Ты ценен сам по себе!

— Ты сволочь, — сказал Тимор-Алк.

— Ага, — Крокодил сглотнул. — Допустим. Слушай, давай спросим у Аиры, я прав или нет? Он ведь не станет врать? Как ты думаешь? А если я ошибся — ну, ударь меня… У тебя ведь есть бойцовский характер! Есть воля! Какого лешего ты ревешь, как девчонка?!

Тимор-Алк глядел куда-то Крокодилу за плечо. Крокодил обернулся; сзади не было ничего. Носились птицы, гнездящиеся в скалах. Их потревожили камушки, сорвавшиеся из-под ног Крокодила.

Тимор-Алк смотрел теперь Крокодилу прямо в глаза.

— Нет, ну не в такой же степени, — пробормотал Крокодил. В голове его эхом запрыгали обрывки фраз: «…в замысел Творца уродства не входили… столкнуть тебя сейчас с этой скалы!»

— Слушай, я мигрант, — начал Крокодил. — Я многого у вас не понимаю…

Липовое оправдание. Прямое вранье: он все понимает. Он полноправный гражданин, а не мигрант.

Несущий ответственность.

Ему страшно хотелось перегрузиться, как в компьютерной игре. Вернуться к тому моменту, когда он сказал себе: «Ради сына».

— Послушай! Твоя бабушка… обещала вернуть меня на Землю, если я удержу тебя от этой авантюры с Айрой. А у меня на Земле… сын, понимаешь, и с ним что-то случилось. А меня нет. Я даже не знаю, что с ним: его похитили, или избили, или он заболел, или попал под машину… Понимаешь?

— Ты сволочь, — повторил Тимор-Алк, не слушая.

Вот оно что. Мальчишка сам подозревал, что его Проба недействительна. Он гнал от себя мысли, которые Крокодил оформил в слова. Он был почти уверен, что Аира подсудил ему из каких-то неведомых соображений. Крокодил подтвердил его самый большой в жизни страх.

Из-под подошвы опять сорвался камушек.

— Давай отойдем от обрыва, — Крокодил попробовал улыбнуться.

— Я урод, — Тимор-Алк не двигался. — Я враг.

— Ерунда!

— Я пришел из Смерти Раа… Прямиком из тех времен. Тогда тоже рожали от Теней…

— Прекрати! Ты мужчина или нет?!

Тимор-Алк закрыл глаза; это было естественное движение слабости перед окончательным решением.

Крокодил кинулся на него, оттолкнул от края обрыва и швырнул на камни. Навалился сверху. Если за ними наблюдал кто-то из экскурсантов — очень удивился, наверное.

Тимор-Алк вскрикнул. Крокодил с опозданием понял, что вот эти камни, это обыкновенные каменные выступы, впиваясь в тело сквозь тонкую рубашку, способны причинить жуткие страдания мальчику с порогом ноль-четыре.

— Коммуникатор!

Он не надеялся на успех: вдали от туристских троп, на диком берегу, на огромной территории музея; но чуть дрогнула земля, расступилась незаметная щель, и коммуникатор, похожий на змею, поднял овальный экран — зеркальную голову: