Витамания. История нашей одержимости витаминами

Это уже вообще не лезло ни в какие ворота. В 1931 году Федеральная торговая комиссия (ФТК){26} составила письмо Cease and desist{27} с протестом против рекламной кампании, проводимой головным предприятием Fleischmann’s — компанией Standard Brands[171]. ФТК потребовалось семь лет, чтобы суд признал, что реклама вводит покупателей в заблуждение и Fleischmann’s обязали внимательнее следить за приводимой в ней информацией. К тому времени реклама уже дошла до того, что гласила: прием дрожжей предотвращает кариес, укрепляет тонус и силу кишечной мускулатуры, лечит угри, молочницу и простуду, корректирует обвисший живот, устраняет одышку, избавляет от депрессии, головных болей и хронической усталости, поднимает настроение, прекращает истерики, нормализует пищеварение, выводит из организма яды и токсины, увеличивает «самодезинфицирующую силу»[172] вашей кожи, «обостряет интеллект»[173] и «спасает от ожирения»[174]. Реклама от 1937 года утверждала, что дрожжи Fleischmann’s, чудодейственные способности которых уже приравнивались к способностям Христа, вернули одной женщине способность ходить[175]. Вот так витамины начали использовать для придания блеска самым заурядным продуктам.

К 1941 году благодаря статьям Макколлума и агрессивным рекламным кампаниям, в том числе и дрожжевой, витамины успешно переместились из лабораторий ученых на семейные кухни и стали неотъемлемым атрибутом американского образа жизни. А Вторая мировая война продвинула витамины еще дальше по этому славному пути, перенеся их из сферы домашнего обихода в сферу национальной безопасности.

26 мая 1941 года, за несколько месяцев до нападения Японии на Перл-Харбор, ознаменовавшего вступление Америки в войну, в роскошном отеле «Мэйфлауэр» в Вашингтоне собрались примерно девятьсот мужчин и женщин, съехавшихся сюда со всех концов страны. Компания подобралась довольно пестрая: экономисты, нутрициологи, врачи, социальные работники, чиновники от здравоохранения, представители фермерских хозяйств и различных потребительских обществ. Буквально на следующий день, отвечая на растущую тревогу американцев из-за стремления нацистов любым путем добиться мирового господства, президент США Франклин Делано Рузвельт введет в стране чрезвычайное положение[176]. Однако делегаты не собирались обсуждать бомбежки или план военных действий. Они планировали обсудить продукты.

Это была Национальная конференция по питанию для обороны — трехдневное собрание, ознаменовавшее новую веху в развитии витаминов. Целью конференции, как писал президент Рузвельт, было «выяснение и изучение наших проблем с питанием, а также разработка рекомендаций по программе немедленных действий». Он сообщил делегатам, что считает продукты и политику питания важной составляющей национальной безопасности. В заключительном отчете утверждается, что «небрежность в отношении к питанию нации столь же недопустима, как небрежность в укреплении обороны»[177].

По единодушному мнению всех выступавших вопрос обеспечения продуктами или, точнее, витаминами, является наиважнейшим, ибо может стать решающим для победы. В первые же дни Второй мировой войны многие армейские эксперты за компанию с нутрициологами пришли к выводу, что миллионы гражданских и военных лиц (один из выступавших утверждал, что порядка 75 % всего населения США) страдают от нехватки витаминов и минералов, способной ослабить нацию физически и умственно, то есть сделать ее неготовой к войне.

Согласно историку Гарви Левенштейну, тех, кто делал такие заявления, «нисколько не интересовала статистика смертности, свидетельствовавшая об обратном»[178]. И ведь действительно, тяжелые авитаминозы со смертельным исходом стали относительно редкими к концу 1930-х годов и «очевидность связи между этими (предполагаемыми) авитаминозами и ухудшением здоровья» была уже не так бесспорна. Однако это не мешало докладчикам предупреждать о высоких ставках в этой игре. Если американцы будут страдать от недостатка микронутриентов, Америка может потерпеть поражение, а «это будет конец нашему образу жизни, — пророчил председатель конференции Пол Макнатт, — и, возможно, навсегда»[179].