Витя Коробков - пионер, партизан

— Побрел куда-то дед. Спешно побрел. Чудной он, право. Сидел-сидел, молчал-молчал, думал-думал. Потом как вскочит, словно оса его ужалила. «Надо, говорит, поспешать, а то прозеваем». И ушел.

Он посмеялся над дедом и пошел по своим делам.

А Витя сел к огню и стал дожидаться Савелия Петровича. На душе было смутно, тревожно. Что правда и что ложь из того, что наговорил Вятченко и что он сам о нем знает? А не поднимет ли его на смех дед Савелий? «Вот так, — скажет, — разведчик: своего не узнал!» А минуты бежали, и дед не шел, и Витя не мог больше оставаться один со своими сомнениями. Он бросил дубовую веточку в костер, огонь лизнул ее и охватил со всех сторон: если веточка догорит, а Савелий Петрович не придет, он пойдет к командиру и расскажет… Пусть хоть и посмеются — все равно… Пламя весело плясало на веточке, скручивая и ломая ее и постепенно ослабевая. И вот уже только пепел остался, потом дунул ветерок, слизнул и пепел. Деда Савелия не было. Витя решительно поднялся и пошел к командиру.

— Есть кто у дяди Саши? — спросил он ординарца Бочарова, который скучал один у входа в шалаш.

— Занят. Важное дело, — внушительно сказал Бочаров.

— У меня поважнее, — возразил Витя и шагнул к шалашу.

— Погоди! Погоди, слышь! Не нарушай дисциплину, — повысил голос Бочаров и схватил Витю за полу пиджака.

На шум вышел комбриг.

— Что у вас тут? — недовольно спросил он. — Могли бы не затевать возни у самого шалаша.

Витя бросился к нему:

— Дядя Саша, у меня спешное дело! Государственное, честное пионерское, — уверял он.

В голосе его было столько тревоги, что комбриг, пристально посмотрев на мальчика, сказал: «Входи» — и пропустил его вперед.

— Что такое? — спросил командир, усаживаясь на скамью. — Выкладывай!

— Дядя Саша, он шпион! — выпалил Витя. — Он говорит, что не шпион, а я не верю. Путает он меня, а я все равно не верю. Он шпион, он подослан, дядя Саша, не верьте ему. Ни от какой он не от организации, а от фашистов.

— Да подожди, — взмолился дядя Саша. — Кто «он»? О ком ты толкуешь?

— Как кто? Вятченко! Андрей Вятченко! Разве я не сказал? Я же с самого начала сказал.

— Вятченко? — переспросил дядя Саша и повернулся к Савелию: — И он о том же. Да вы что, сговорились?

Дед Савелий, которого Витя в волнении не заметил, пожал плечами:

— Какое там сговорились! Я уж который день сомневаюсь… С самой той разведки. Голову на отсечение даю — нечистый человек. И глаза мутные. Все в сторону так и воротит, боится на людей смотреть. Спросил я тогда: почему часовой тебя пропустил? А он нахально в ответ: «Это мой, знаете ли, секрет. Я пропуск знал». Поди ухвати его, — как уж, вьется.

— Да-а! — размышляя, протянул комбриг. — А у тебя, Витя, что, какие подозрения?

— Да знаю я его, — горячо отозвался Витя. — В городе встречались. Из-за него чуть отца не схватили. И Листовничую он выслеживал, я сам видел!

Витя рассказал все, что ему было известно о Вятченко. Комбриг тут же вызвал капитана Сизова.

— Задержите Вятченко, — приказал он.

Витя с дедом Савелием остались у комбрига. Они провели полчаса в томительном ожидании. Наконец вернулся капитан Сизов.

— Вятченко не нашли, — доложил он. — Весь лагерь обшарили.

Комбриг покрутил с досадой головой:

— Эх, прозевали!

СКОРО НАШИ ПРИДУТ!

Витя идет в дозоре вместе с отцом. Светает. Одна за другой гаснут далекие звезды. На ярко-голубом небе четко вырисовываются вершины деревьев. Больно ноют натертые сапогами ноги. Тело млеет от усталости. Снявшись вчера с обжитых мест, партизанские отряды шли всю ночь. Пора бы уже подумать об отдыхе.

Впереди показалась небольшая, поросшая мелким кустарником высотка. Витя обгоняет отца, взбирается наверх. Сейчас с вершины он осмотрит все вокруг и даст сигнал, что путь свободен.

— Погоди, — останавливает его отец. — Не спеши поперед батьки в пекло.

Михаил Иванович пригибается, входит в кусты, придерживая упругие ветви. Ложится на землю у высокого обгорелого пня и зорко осматривает местность.

Витя пристраивается рядом. Легкий туман стелется в лощинах. Первые лучи солнца освещают вершины гор.

— Никогда не высовывайся на вершину горы, — тихо говорит отец. — На фоне неба тебя легко увидит враг. Прежде чем выйти на поляну, надо залечь в кустах, осмотреть местность, убедиться, что поблизости нет противника.

Витя понимающе кивает головой. «Хорошо с отцом, — думает он. — Никто не умеет так просто объяснить». За то время, что он в отряде, Витя уже научился незаметно подбираться к врагу, читать следы на земле, вести наблюдение. Но он не перестает удивляться тому, как умело и быстро делает это отец.

Узкая, заброшенная тропа спускается в глубокую лощину. Шуршит под ногами сухая листва, ветки орешника больно царапают лицо. Один куст привлекает Витино внимание. Он оборачивается к отцу:

— Папа, смотри, тут кто-то прошел: ветки поломаны.

Михаил Иванович поднимает с земли сломанную ветку.

— Ты становишься разведчиком, — улыбается он. — Верно угадал. Тут недавно прошли каратели.

— Как ты узнал? — недоумевает Витя. Наклонившись, Михаил Иванович рассматривает следы на тропе.