Витязь на распутье: Феодальная война в России XV в.

В Москве еще не знали об угрозе, нависшей над Василием II, когда туда прибыл ростовский наместник П.К. Добрынский с сообщением о том, что князь Юрий со своими детьми и «многою силою» подошел уже к Переславлю. Не успев «собраться с силою», Василий Васильевич решил попытаться окончить дело миром. Он направил к князю Юрию своих послов — Федора Андреевича (с выразительным прозвищем — Лжа)[270] и Федора Григорьевича (Товарко). Встреча с представителями князя Юрия состоялась у Троицы, но ни к чему не привела: якобы Всеволожский «не дал о миру и слова молвити». Да и послы Василия II были хороши: «…бысть межи их, обоих бояр, брань велика и слова неподобные». Так ни с чем («безделнии») они и вернулись к великому князю.

Тогда Василий II собрал в Москве всех, кого смог, в том числе даже и торговых людей («москвич гостей и прочих»). Воинство было далеко не боеспособное. Ведь князья и бояре разъехались со свадьбы, и никого иного под рукой не оказалось. Военные действия союзного Василию II князя Василия Ярославича Серпуховского и рязанской рати существенных результатов не дали[271].

Выступив из Москвы, Василий II встретился с князем Юрием в решительном сражении на реке Клязьме (в 20 верстах от Москвы) 25 апреля 1433 г. То ли потому, что князь Юрий собрал большое воинство, то ли потому, что москвичи в дым перепились, помощи великому князю ниоткуда не подоспело, и бой Василий II проиграл. Сам же Василий Васильевич вместе с матерью и женой бежал в Тверь. Однако князь Борис Александрович не захотел, видимо, вступать в конфликт с новым великим князем, и беглецам пришлось отправиться дальше. Путь их привел в Кострому, где Василий II рассчитывал найти себе опору в кругах, враждебных Юрию Дмитриевичу[272].

Одержав победу на реке Клязьме, Юрий Дмитриевич вошел в Москву. Для псковского летописца князь Юрий был законным наследником великокняжеского престола. По его словам, он «седе на великом княжении во граде Москвы во своей отчине»[273]. Псковичи чутко реагировали на смену властей в Москве. Для них «законным» был тот князь, кто реально обладал властью в столице.

Пребывание в Москве великий князь Юрий использовал для своего обогащения. Судя по его договору с Василием Васильевичем, заключенному год спустя, он «поймал» «казну» и «поклажу» Василия II, его матери и великокняжеских бояр. С гостями (торговыми людьми) и суконниками (купцами, ведшими торговлю с Западом) у него установились, очевидно, хорошие отношения, раз уж они позднее ссудили ему такую значительную сумму, как 600 руб.[274] Правда, «казну» позже Юрий Дмитриевич пообещал вернуть Василию Васильевичу, но тот брал на себя погашение его долга гостям.

Вдогонку за Василием II князь Юрий послал на Кострому своих детей, а затем двинулся сам[275]. Казалось бы, успех его был полный. Но вскоре произошло непредвиденное.

Великий князь Юрий Дмитриевич «смирился» со своим племянником Василием Васильевичем и дал ему в удел Коломну, которую в свое время Дмитрий Донской пожаловал отцу Василия. Как только Василий Васильевич прибыл в Коломну, «многие люди начаша отказыватися от князя Юрья за великого князя (по терминологии великокняжеского летописца 70-х годов. — А.З.) и поидоша х Коломне безпрестани». Согласно Сокращенному летописному своду конца XV в., «князи же, и бояре, и воеводы, и дети боярские, и вси дворяне не повыкли галичьскымъ князем служити»[276]. В Ермолинской летописи рассказ об этом немного иной: «Москвичи же вси (а не вообще «многие люди». — А.З.), князи, и бояре, и воеводы, и дети боярьскые, и дворяне, от мала и до велика, вси поехали на Коломну к великому князю, не повыкли бо служити уделным князем»[277].

В Никоновской летописи причина отъезда бояр изложена иначе. Юрий Дмитриевич, сев на великокняжеский престол в Москве, послал вдогонку за Василием II своих детей. Те настигли его в Костроме. Тогда туда пошли сам князь Юрий «и с ним силы многи». Придя в Кострому, Юрий Дмитриевич «взя его» (очевидно, захватил Василия II). Тот же «доби челом дяде своему», используя для этой цели заступничество фаворита («любовника») князя Юрия боярина Семена Федоровича Морозова. Это не понравилось И.Д. Всеволожскому («не любо ему бысть сие зело, что простыню дает ему, еще же и удел хощет дати ему»). Так думал не только Иван Дмитриевич, «но и инии мнози бояре и слуги, разъяришася о сем, и не любо им бысть сие всем». Впрочем, рассказ Никоновской летописи в некоторых своих звеньях вызывает недоумение. Вряд ли позиция И.Д. Всеволожского, нарисованная летописцем, была близкой к действительной. Именно в это время он вместе со своими детьми отъехал от князя Юрия к Василию Васильевичу[278].