Витязь особого назначения

Очередь двигалась медленно. Роптала на жару. На назойливых мух. На то, что стражники часто отлучаются испить водицы к стоящей недалеко бочке, но выступить открыто никто не решался. А до ворчания княжьим людям дела не было. Наконец спина посыльного скрылась за воротами. Ягайло вступил под сень надвратной башни и протянул начальнику караула подорожную. Тот принял ее, брезгливо, двумя пальцами, медленно развернул, почитал, шевеля вислыми тюленьими усами, и, свернув в трубочку, подал какой-то знак своим людям. Те налетели на Ягайлу сзади, прихватили за руки, завернули их за спину. Подбили под колени, заставляя опуститься прямо в дорожную пыль. Витязь напрягся, хотел было вывернуться, раскидать обидчиков, но в его горло над кольчугой уперлись два наконечника копья. Он расслабился, повис на руках обидчиков, понимая, что если и отбиваться, то не сейчас, а в более подходяще время и в более подходящем месте.

Хрустнув тонкими пальцами, так не идущими к его жирному телу, начальник караула пробежался ими по бокам витязя. Нащупал снятую с пленного поляка бляху. Залез рукой под кольчугу и потянул за нагретую человеческим теплом цепь. Поднял на вытянутой руке, рассмотрел, близоруко щурясь, и вдруг переменился в лице, вздрогнул и выкрикнул что-то короткое и шипящее.

Щекочущие горло Ягайлу наконечники копий отодвинулись. Пальцы на локтях и плечах ослабли. Витязя подняли из пыли, отряхнули запачканные колени, поправили кольчугу. Держащие его стражники отступили. Начальник караула, держа знак на вытянутых руках, как меч, с глубоким поклоном поднес его витязю. Дождался, пока тот сграбастает цепочку, и отступил, не поднимая лица.

Витязь выпрямился во весь рост, нырнул головой в цепь и пристроил бляху на гордо выпяченную грудь. Поправил нарочито и зашагал гоголем, раздвигая плечами понурую стражу. Евлампия догнала его мелкими шагами.

— Я уж думала, заарестуют тебя и посадят в холодную, — молвила девица.

— Да я уж и сам испужался, — признался витязь. — Хотя и вырвался б, наверное, до холодной, только бежать бы пришлось, ничего не узнав.

— А что это мы за амулет такой к рукам прибрали, что городская стража от него чуть ниц не падает?

— Да кто ж его знает. Но раз действует, так надо пользоваться. — Ягайло подмигнул девице озорным глазом.

Стиснутый стенами город, не будучи в состоянии разрастаться в ширину, тянулся вверх. Этаж надстраивался над этажом, верхние уступами нависали над нижними. На улицах царил вечный полумрак, лишь изредка прорезаемый лучами солнца, отыскивающими какие-то прорехи в плотной застройке.

Мостовая была не везде, в основном перед роскошными каменными или кирпичными домами с островерхими гонтовыми крышами, многочисленными украшениями, жестяными флюгерами и желобами для стока воды, оканчивающимися львиными пастями. Перед домами попроще виднелись промоины, где во время дождя круто замешивалась липкая грязь, в коей иная телега могла увязнуть по ступицу. Кое-где виднелись остатки сгнившей соломы, которую укладывали поверх таких «ловушек» во времена больших праздников.

Узкими улочками, стиснутыми в клещах сточных канав, они вышли на центральную площадь. В центре вяло шумел городской рынок, здесь продавали оружие, дорогие украшения и всякие заморские игрушки. Крестьян почти не попадалось, такие товары были им не по деньгам, да и горожан вдоль рядов сновало не особенно много. Большинство их толпилось у входа в костелы.

Один, высокий, с романскими башнями и массивным фасадом, за коим можно было отсидеться в случае захвата города, по легенде, был единственным зданием, которое не смогли взять татары во время нашествия более чем столетней давности. Ему покровительствовал святой Андрей. Второй был посвящен святому Войцеху, который проповедовал на этом месте, отправляясь в миссионерское путешествие в Пруссию. Невысокий, с плоской крышей, он был построен так давно, что, казалось, уже врос в землю. Ощущение дополняла махина крытого рынка, нависающая над приземистым строением.

За рынком высилась квадратная, облицованная белым известняком башня ратуши и по совместительству городской тюрьмы. Неподалеку притулилось лобное место — огромный каменный круг с вырезанными по краю кровостоками и колодой для рубки голов в центре. Рядом несколько деревянных перекладин для повешенья, на которых вольготно расположились сытые иссиня-черные вороны. Еще несколько каких-то непонятных приспособлений. Невдалеке рожны с насаженными головами. Оскалы-улыбки. Иссохшиеся, отваливающиеся кусками лохмотья. Коричневая кожа. Пустые глазницы выклеванных глаз.

— Ягайло, а для чего это? — дернула витязя за рукав Евлампия, указывая на вознесенное на высокий шест колесо со спицами на манер тележных, с веревками и все сплошь в бурых пятнах.

— Нечего на всякое пялиться, — пробурчал Ягайло, увлекая ее за собой.

— Но интересно же…

— Нечего, нечего, — пробурчал Ягайло, буквально волоча девицу по каменной мостовой.

Той ничего не оставалось, как покориться.