Витязь. Тенета тьмы

Эльфинита хотел заполучить и прежний Темный – тот, которого заменил Карахорт. Его погубила именно эта несносная жажда жизни и молодости. Давно потеряв плоть в магических битвах, Таурон мечтал снова обрести ее – слишком сильно, и желание возобладало над волей и разумом, чего никогда нельзя допустить истинно великому магу.

Мрир не повторит этой ошибки.

Он слишком мудр, Волшебник в Серой Шляпе…

Мрир, долгие столетия оберегавший Эалу и никак не вознагражденный за свой труд, скакал и думал о том, что заполучить ребенка Тайтингиля будет даже проще, чем он помышлял. Ему – проще.

Ребенок.

Эльфинит.

Карахорт!

Создатель Всесущего, Великий Сотворитель Эалы одарил Мрира единственным чадом от единственного же немыслимого союза… магического союза, который сложно было бы назвать любовным.

Чадо темнейшей Цемры – по сути, полного антагониста прекрасной эльфийской королевы, к которой с незапамятных времен тянулось сердце волшебника, – оказалось столь странным, что в течение столетий его пришлось растить втайне и обучать не только повелевать собственным могуществом, но и смиряться со своим обликом.

Это было трудно – но тем крепче устанавливалась связь меж ними. И теперь мудрец ощущал, что с Карахортом случилась беда. Он приближался к острозубым горам Морума, и с каждым плавным прыжком белоснежного скакуна сердце его щемило все сильнее – неотвратимость… беда… потеря.

Черные бивни Морума надвинулись и нависли; Мрир, светоч мудрости Эалы, любимец и друг простого народа всех рас, мастер петард и шутих, весельчак и любитель выпить, спрыгнул с белого коня и пешком, опираясь на посох, отправился к тайной тропе.

– Вот идет чужой, – подал голос Мурбук.

– Старик, – ответил Гыргыз. Он обгладывал кость, пачкая лапы и морду жиром; Гыргыз был всегда голоден. – Ночью его разорвут волки.

– Смотри на врага своего – и видь врага своего. Так говорил Мастер Войны. Я запомнил, – сказал Мурбук и сощурился, оглядывая путника. – Ты говоришь: старик. Но у него стать воина. Он широк в плечах, как воин, идет, как молодой. И на его одежде нет грязи и пыли, будто к нему не липнет. Хотя одет и не в новое. Это странно.

– Мастер Войны. – Гыргыз отложил еду и поежился.

Гыргыз был скальным орком, как и Мурбук. Но он хотел только есть и спать, а Мурбук хотел большего. Чтобы страшный дракон с холодными белыми глазами, который одним взмахом хвоста способен разметать целый отряд, однажды подошел к нему и коснулся острым жалом на кончике хвоста его плеча. Так было с Зугдом, который быстрее всех выучил, как правильно считать шаги, чтобы получалось ступать в единую ногу.

«Назначаю тебя лейтенантом», – возвестил тогда дракон громовым голосом и повесил Зугду на шею золотую бляху. Зугд сделался очень важным, он теперь жестоко бил тех, кто неправильно считал шаги.

Мурбук тоже хотел быть лейтенантом и бить других. А еще он хотел бы занять место Тхаша.

Но он понимал, что ему одному не победить опасного старика.

Опасного.

– Давай обманем его, – сказал он. – Старика. Ступай туда, Гыргыз, пошевели кусты. Он отвлечется, а я нападу сзади. Мастер Войны сделает нас лейтенантами и даст много еды.

– Ой, как плохенько! Ой, как плохенько!

Червень всплескивал руками и причитал; дела и в самом деле были нехороши.

– Гыргыз пошевелил кусты, а старик поднял посох и выстрелил туда молнией, – говорил Мурбук. – Гыргыз упал и умер сразу, а я кинул камень и попал старику в голову. Я умный. Я буду лейтенантом.

– Трупом ты будешь, – неожиданно зло ответил Червень. – И тебя гоблины сварят в большом котле, сварят с тухлыми морумскими грибами, и споют застольную песню…

Старик, которого Мурбук связал обрывками его же собственной мантии, был знаком ему. Иногда, тайно, он приходил к Темнейшему владыке Карахорту, они запирались и говорили, долго. Червень всегда хотел послушать, но старик делал так, что никакие звуки не выходили из Черной Башни.

Старик был маг. У него было странное имя, как у всех магов.

И маг отлично помнил Червеня.

– Развяжи меня, – сказал он, не глядя на Мурбука. – Развяжи меня немедленно!

Мрир был в сознании, хотя кровь от брошенного скальным орком камня обильно залила седые волосы.

– Л-лейтенантом… – беспомощно сказал Мурбук.

Горбун вытолкал серошкурую клыкастую бестолочь вон из своей каморки – и принялся спешно развязывать старика, охая и причитая.

– Никогда… – сказал маг, поднимаясь, – никогда в этих краях со мной не обращались так бесчестно.

Его мантия была порвана, посох надломан. Бормоча что-то себе под нос, Мрир соединил, выровнял сухое узловатое древо, корень светлейших Прадрев всей Эалы, пошептал – и через миг оперся на целый посох. Испытующе уставился на Червеня.

– Так изменилось тут все, – осторожно сказал горбун. – Владыка наш темный, которого вы изволили навещать… Великий Карахорт Черный Шлем… Умерли они.

То ли необыкновенное горе, то ли ярость исказили черты Мрира – и застыли немой маской в полутьме затхлой каморки.

– И так умерли плохенько, что хоронить даже нечего было, – прибавил горбун. – Новенький у нас владыка теперь. Дра… кон. Мастер Войны.