Витязь. Тенета тьмы

— Он же… добр-рый? — всполошился Азар, покосившись на Лантира, который вдруг ядовито заулыбался.

— Могут быть проблемы, — коротко сказал Тайтингиль. — Но я все улажу.

— Очень давно, — четко выговорил черноволосый страж, — несколько людских поколений назад… Гленнер, один из сильнейших всадников и мечников Вечноцветущих Рощ Наиллирис, попал в плен к скальным оркам. Они пытали его более пятнадцати лет, пока Тайтингиль сумел выследить их в горах и уничтожить всех. Там был кто-то из твоих предков, Азар. Пытал его. Терзал, мучил, увечил… Гленнер выжил, но он изуродован душой и телом. Это значит, он не любит орков. Не любит.

— С душой Гленнера все в порядке, стражник Лантир, — особенно ровным тоном сообщил Тайтингиль. — Однако тело да, пострадало очень сильно. Но Гленнер согласен со мной в том, что вечное беспамятное детство в Чертогах Забвения менее ценно даже по сравнению с самой трудной жизнью. Поэтому он — здесь…

— Тай…тингиль, — мявкнул Котик, расстроенный снова. — Ну ты же знаешь, что я хор-роший. Поговор-рим, все уладим.

— Если Гленнер захочет слушать. Какие новости: твой новый оруженосец — Потрошитель Азар, потерявший память и разучившийся драться. Ха-ха… — Лантир скривил красивое лицо.

— Да, я много сотен лет не брал оруженосца, — строго сказал златой витязь. — И совсем не понимаю, что может тут веселить тебя, Лантир Покинувший Лес.

Замок встретил путников широким, залитым осенним солнцем двором. Видно было, что крепость на излучине давным-давно не держала осады; все здесь дышало миром и покоем, было выметено и ухожено до последнего камешка, до последней травинки. Во дворе, поодаль от могучих стен и от проезда наружу, весьма накатанного, росли, широко раскинув ветви, три древа — липа, дуб и яблоня. Извитые временем стволы напомнили орку Коломенское, и он открыл было пасть, чтобы прокомментировать увиденное, снова завязав привычные параллели с любимым городом. Как вдруг словно ожегся — оглянулся.

В тени липы стоял, скособочившись, очень странного вида эльф и сверлил Котика взглядом остро сверкающих глаз. Спина его, очевидно, была сломана много раз, руки и ноги скрючены — не вообразить, как из великолепной эльфийской стати можно было сделать подобный ужас! Но, одетый в широкие свободные одежды, с волосами много ниже пояса — белыми, но лишенными блеска и жизни, — эльф все же стоял и, видно, даже мог двигаться.

Тайтингиль спрыгнул с коня, подошел к Гленнеру. Обнял его, нагнувшись, и положил ладонь на пальцы калеки, стиснутые на рукояти кинжала.

— Я прошел границу между мирами, Гленнер, и я вернулся, как и надеялся. Я нашел женщину и друга. Друзей. Я пребывал в сражениях и теперь устал. Здравствуй.

— Скальный… орк с тобой? — Голос калеки прозвучал хрипло.

— Это Потрошитель Азар. И он мой оруженосец.

— Вот так… — Голос звучал тяжело, слова будто падали камнями. — Вот как…

— Не суди сейчас. Все сложнее и страннее… даже для меня, — с легкой улыбкой выговорил Тайтингиль. — Он переродился и мало что помнит из прошлого. Почти ничего. Он… я расскажу тебе позже. Главное — он безопасен и даже больше — он друг. Друг.

Котяра лихорадочно соображал, как быть. Улыбаться не стоило, спешить с рукопожатиями — тоже. Поклонился с седла максимально сдержанно и учтиво.

— Я тут как медведь др-рессированный, — буркнул, не сводя глаз с Гленнера.

— Также со мной Лантир, — продолжал витязь.

— Я отлично помню всю стражу Виленора, — ответил Гленнер. — И… я рад, что ты вернулся, хоть идея твоя и была безумной…

Котик тем временем бережно стащил свой драгоценный организм с кобылы. Винни Пух немедленно завозила по нему жесткими широкими губами, выпрашивая вкусненькое. Но вдруг орк подпрыгнул и вдохнул с привизгом: в углу двора, нарушая умиротворение дремлющей крепости, валялось тело громадного паука.

— Та-ай…

— Попроси женщин слободы приготовить нам обед, — спокойно продолжил витязь, — и комнаты для гостей. Я жду также Ринрин и дверга, они скоро прибудут. Значит, зло дошло и до вас… Как ты убил его? — рука указала на скорченный многоногий труп.

— Эти твари появились недавно, — нехотя сказал Гленнер. — Паук пришел средь бела дня, прямо по равнине, не хоронясь. Временами бежал очень быстро. Стены не остановили его — он взобрался по камню наверх и перевалил во двор к древам. Он шел ко мне и… видел во мне пищу. Не тронул ни лошадей, ни овец, ни кур — хотел именно моей плоти и целился в голову, атакуя… Когда он напал, я зарубил его, хоть это было непросто. Увечья не остановили его… нужно было иссечь всего. Позже я сумел проверить его яд — он не смертелен, но отнимает силы и туманит зрение. Что за новая напасть, Тайтингиль? Не ты ли своими странствиями открыл путь такому врагу?

«Туманит зрение!»

Раненному паучьим когтем впечатлительному Котяре тотчас же показалось, что он стал хуже видеть.