Витязь. Тенета тьмы

— Понимаю, Тайтингиль. — Котяра теперь лыбился неприкрыто, всем набором разновеликих клычищ. — И ты сейчас поймешь — с твоей-то интуицией да с твоими мозгами. Ну давай посмотр-рим, справедливости р-ради: сила уходит. По нитке. Тошнит. Тянет на соленое. И настр-рое-ние такое… своеобр-разное, да?

Эльф кивнул.

— Да, ты вымотался. Но я помню, какой ты был после Цемр-ры пер-рвый раз, когда в Москве-р-реке плавал — посвежее все же. А тепер-рь давай подумаем: чего с тобой ни разу не было за все твои годы эльфийской жизни? Ну ни разика?

Тайтингиль молча смотрел на Котова, который сиял уже, как надраенная медяшка. Потом осторожно сказал:

— Ну нет…

— Да, — ответил Потрошитель Азар, умильно стискивая лапищи у груди. — Да, да! Поздравляю, поздр-равляю!

И тотчас же полез обильно, жарко обниматься, совершенно забыв про подраненное плечо.

— Этого не может быть… этого… — шептал витязь, не пытаясь избежать тисканий.

— Ты же сам рассказывал, р-расказывал, ну, что когда зачат р-ребенок, отцы, папашки эльфийские, это ощущают наравне с матер-рями, и празднуют у вас не день рождения, а день зачатия! — выпалил единым духом орк.

— Кот…

— Ну чер-рт возьми, ну да же! Я понимаю, может, и некстати это, — Котяра улыбался до ушей, — но какие еще вер-рсии-то?

Тайтингиль долго молчал — и отшагнул чуть в сторону, сосредотачиваясь. Котяра не мешал, понимая, что сейчас эльф остатки своих сил пускает на то, чтобы проверить этот головокружительно невозможный вариант. Он взглядывал украдкой, как сменяются эмоции на лице витязя, завешенном крылом золотых волос, — узнавание, оторопь и несмелая, удивленная радость.

Радость новой жизни.

— Я никогда не смотрел в эту сторону, не искал причины тут. Но теперь я понял… — выговорил витязь — и неожиданно порывисто обнял оруженосца. — Да! Ты прав! Нить уходит от меня в тот мир, где осталась моя женщина… и где зачато мое дитя. И раз так… раз так, Котяра, — мы обязаны победить. И обязаны вернуться.

— Ну конечно, ну…

— Теперь послушаем, что скажет мудрец.

Во тьме коридора, внизу, под лестницей легким ветерком прошелестела чья-то одежда.

Тайтингиль мельком коснулся плеча волшебника и произнес слова приветствия. Темные круги у глаз делали сейчас великолепного эльфа похожим на изнуренного человека. Мрир, напротив, излучал бодрость и здоровье. Он оказался рослым, осанистым мужиком в возрасте, с положенной волшебнику бородой и пышными седыми волосами, слегка примятыми шляпой характерного островерхого фасона.

Котяра заулыбался, протягивая руку. Он привык, что его любили, — там, в московской жизни.

— Пр-риятно познакомиться, я Дима. Ой, вы настоящий волшебник же, как из Гарри Поттер-ра…

Мрир руку не принял, лишь перебросил посох из ладони в ладонь. Повернул голову и вполголоса сказал что-то Лантиру. По тому, какие эмоции проявились на лице черноволосого стражника, орк сразу понял — так, как в Гарри Поттере, не будет. Никакого сливочного пива и тыквенного сока, максимум — авада кедавра.

Радость от открытия восхитительной тайны состояния Тайтингиля улетучилась. Он чуть растерянно глянул на витязя, но тот уже будто закаменел лицом, глядя на Мрира.

«Общаются, — понял Котяра. — Невербально. Ну нельзя словами, что ли, поговор-рить? Тай вымотан и так. Р-ре-беночек будет, р-ребеночек же!»

Снова настроить себя на бескрайний позитив не получалось. Опять заныло раненое плечо.

— Пойду я, — сказал он нарочито громко и подмигнул Гленнеру, который тоже выглядел довольно напряженным. — Вы, уважаемый, пойдемте тоже. Вот Лантир-р, он молодой, р-расторопный. Он поможет гостю р-распо ло житься.

Стражник гневно поджал красивые губы, орк почувствовал себя чуточку отомщенным.

— Я покалечен, но не так уж стар, — едва слышно выговорил Гленнер вдруг. Он чутко смотрел на Тайтингиля, щурясь и как бы что-то прикидывая, примечая.

— Мудрые вправду обойдутся нынче без нас, — добавил калека. — Наше время придет. Попозже, Кот… Котов.

Беседа была долгой. Тайтингиль обстоятельно рассказывал все, что сумел узнать о другой складке Эалы; об орке и о звездном воителе, о Цемре и полчищах пауков, обнаруженных в труднодостижимых Серых Россыпях, где невозможно сражаться конным и тяжело делать это пешим. И только паукам, восемь ног которых могут возносить их по камням вертикально, — паукам там самое место…

Мрир слушал внимательно, иногда спрашивал, уточнял. И охотно расправлялся с холодной дичью и сырами, с вином и хлебом, с овощами и сладкими осенними фруктами.

Разговор затянулся. Которая уже по счету беспокойная, бессонная ночь. Тени под глазами эльфа пролегли глубже, и вот уже на острое колено капнула первая багряная капля, другая…

— Там будет нужен огонь, Мрир, — говорил Тайтингиль, с досадой прижимая пальцами нос, — огонь твоего посохапоможет истреблять нечисть. Знаешь, в той складке Эалы мой оруженосец использовал плаз-ма-трон…

Маг улыбался, и от глаз его лучиками бежали морщинки, а крепкая, хотя и несомненно старческая рука твердо сжимала посох. Нешуточного размера меч стоял у дверей.