Витязь. Тенета тьмы

Тайтингиль поднялся во весь великолепный рост, туго натянув спину безупречной певучей струной; одновременно с первыми лучами солнца ветер раздул плащ его златых волос — и по ним словно побежали живые искры силы и яркой мощи.

— Отец! Мама!

— Тай, — прошептал Котяра, не решаясь приблизиться; казалось, вся фигура эльфа занялась восхитительным златым пламенем — как тогда, в Москве, напитанная великой силой. — Та-ай…

— Не усекай, — громко выговорил Тайтингиль и улыбнулся. Лицо его преобразилось за краткий миг — складки и скорбные тени исчезли, а черты высветлились, стали четче и моложе, чеканнее. Поверх водной сырости и осенней прохлады в воздухе ярко запахло липовым цветом и песком, силой и радостью. Откуда-то издалека донесся плеск морского прибоя…

— Тайтингиль! — взвыл орк, подскочив на месте.

Это был момент полного единения душ.

Ринрин отпустила руку дверга — и потянулась к Тайтингилю, как это делали эльфы, скорее душой, чем телом, будто стремясь подхватить сильное златое свечение. Почтенный Вайманн хмыкнул, степенно провел ладонью по недлинной бороде и кивнул. Огромная серая орочья туша ринулась к Гленнеру, Котяра схватил его в охапку, поднял, закружил и радостно заголосил:

— Дай я тебя поцелую, голова ты, голова-а!

Но не поцеловал, потому что калека молча ткнул его острием кинжала. Котяра привизгнул и вернул эльфа на место, потирая уколотое место и сердито бормоча — но больше для порядка, потому что он видел: Гленнер склоняет голову, чтобы спрятать смущенную улыбку, и от укола на дубленой шкуре не выступило и капли крови.

На тропе, ведущей к крепости, появился Лантир.

— Волшебник проснулся, люди подготовили завтрак и лошадей. Мы выступаем, Тайтингиль?

Златой витязь откинул волосы назад и выпрямился.

— Выступаем, да. Во имя наших предков и наших потомков — мы будем биться и победим.

Тайтингиль вошел в крепость легким, чеканным шагом. Владетель своей земли, хозяин Дорожного замка, уверенный и бодрый, высокий, яркий.

В нагрудном кармане московской трикотажной рубашки, надетой под легкий эльфийский плащ, лежала деревянная лошадка, игрушка, вырезанная его отцом в незапамятные времена и раскрашенная легкими руками матери. Отсюда, от самого сердца по телу будто расходились волны тепла и сияния. Белого, золотого.

Не успел Мрир толком пробудиться и оценить перемены, произошедшие в выбитом из колеи и утомленном светлейшем витязе за столь краткий срок, как Тайтингиль уже раздавал указания. Велел Гленнеру собрать слободской люд и поделил немногих мужчин на два малых отряда; один снарядил к Оллантайру, другой — в Нолдорин. Написал письма, и, запечатав их смолой, дал устные указания. Оставшиеся воины должны были держать крепость и слободу, если придет враг.

— Нар-рочно их выслал, да? — муркнул Котяра, вместе с Гленнером собирая на стол. — Этот, котор-рого к Оллантайру отправил… несовер-ршеннолетний, кажется.

— Слобода не так многочисленна теперь, — ответил эльф, пододвигая к себе блюдо с мясом. — И мужчины отвыкли воевать. С собой их брать не стоит, погибнут зря.

Орк поежился. Он видел, что витязь преобразился, вернув мощь и растерянные в боях силы. Но мысли о том, что ему самому, Диме Котову, снова придется браться за отвратительную секиру, очень огорчали.

— У нас три эльфийских бойца, отличных бойца. — Тайтингиль щурился на ранний рассвет и жевал луковицу. — Двергский воин неплох, могучий волшебник… — Он поднял взгляд на Азара, и серые глаза, сверкавшие сейчас звездами, потеплели. — И, конечно, ты, Котяра. Ты сражаешься, хоть и без охоты, но ты хорош в бою. Сейчас по коням, и к полудню будем у Серых Россыпей.

— Как до полудня? Скакать и затем биться? — чуть растерянно спросил Котяра, а сияющая Ринрин уже несла ему эту самую секиру. — Ср-разу?

— Скакать! Биться, орк! — с энтузиазмом возгласила она. — Держи, кузнец отменно наточил ее!

Азар со вздохом встал из-за стола и обреченно посмотрел на черное лезвие.

— Такси нет. — Тайтингиль глянул прямо и заулыбался. — Нет метро, самолета. Здесь так, оруженосец. Плазматрона тоже нет, и это уже жаль. Значит, сперва добрая скачка, затем сразу в бой.

— Скачка…

Ринрин присела рядом с орком, погладила по плечу.

— Твоя кобыла с норовом…

— И с аппетитом. Кобыла Винни Пух… — без настроения ответил Котяра.

— Она вовсе не плоха. На ровном марше не отстанет. Если поскачем слишком быстро, просто держись за гриву. Затем еще проще, в Серые Россыпи конным не пройти, будем биться пешими.

Тайтингиль уже стоял во дворе, осматривая снаряжение своего гнедого коня.

— Подай доспехи, орк, облачайся сам, и мы выступаем. Лантир и дверг уже готовы. Гленнер… Гленнер. Ты останешься с людьми, хранить Дорожную крепость. Как обычно, мой старый друг. Я полагаюсь на тебя.

Калека кивнул снизу, и Котяра понял, что под своими одеждами, скрывающими уродство, тот прятал еще и меч.

Мрир, опоясанный перевязью с ножнами, с посохом в руках, стоял во дворе крепости возле ослепительно-белого коня, белого, как дневной свет, сияющего изнутри, но отчего-то понурого.