Витязь. Тенета тьмы

Иррик поднялся над камнями, стараясь не упускать из поля зрения происходящее. Магический огонь… да, Мрир тут, а клинка светлейшего витязя уже было не видно.

Орк… Лантир…

— Иррик! Бежим!

Над Серыми Россыпями повисла подернутая туманом муть. Солнце падало за горизонт, заливая округу красными лучами. И осколком солнца бился с пауками багряный дракон, хромающий в воздухе на одно крыло.

Ринрин вскочила и ланью понеслась среди камней, петляя зигзагами и на бегу отмахиваясь от атакующих пауков — они налетали темными кляксами из подступающей ночи. Доблестный дверг не отставал. Он приметил — пара жвал все же проткнула ногу эльфийки. Голубая Ласка не просто путала след — она серьезно прихрамывала, тяжело дышала. Заляпанный тугой кровью светлый эльфийский клинок вздрагивал в ее руке, колчан опустел.

Остановившись, она молча взглянула на Иррика.

Тоска. Мольба. Боль.

— Ринрин… Я позову красавчика! — выкрикнул дверг. — Лантир! Ланти-ир! Подожди, Ринрин. Без него нам не уйти, тварей много, они тут в каждой расщелине! Мы отобьемся! Мы должны… Светлейший, кажется, возле дракона, далеко…

— Они бегут к дракону, — тяжело вымолвила Ринрин. — Пауки. Бегут, словно их ведут. Смотри.

Очередная черная волна закипела на камнях, собираясь в плотный черный кулак, готовый взметнуться — и ударить.

— А где Мрир? — медленно выговорила эльфийка. — Это ворожба, я чувствую, но где Мрир? Почему он…

Ее шатнуло — и то ли услышав звуки голоса, то ли почуяв слабость, ближние пауки, два или три, покрупнее, развернулись и начали подступать.

— Иррик…

Миг — и пауки бросились на Ринрин, а еще один, самый большой, атаковал дверга, издавая свист и скрип, странно похожий на яростный крик дракона.

Все случилось в считаные мгновения. Гном отбил атаку чудовища, крутнулся…

Он лишь на миг потерял свою Голубую Ласку из виду.

Но что-то произошло, и ее не стало. Пропала, как и не было.

Пропала.

Не стало и дракона; только яркая алая точка недолго вспыхнула на ночном небе — а потом и вовсе исчезла.

Добив очередного выпрыгнувшего из тьмы паука, дверг заозирался.

— Лантир! — в отчаянии закричал он. — Тайтингиль! Азар! Но на зов явились еще два монстра; мгновение — и оба черных тела разлетелись от ударов чекана.

— Ринрин!..

— Я здесь, — едва слышно прошелестело снизу.

Вайманн опустил взгляд — меж камней был пролом, проход из ночного мрака в совсем уж непроглядную тьму открывшейся пещеры. Дверг выхватил из кармана крупный кристалл, ударил по валуну — камень зажегся неровным, мерцающим светом — и спрыгнул вниз.

Ринрин лежала, бессильно раскинув руки, на полу небольшой пещерки. Возле нее валялись два мертвых паука. Один еще слабо шевелил лапами.

А в углу…

Иррик вскинул чекан.

— Он помогал, — прошептала Ринрин. — Паук… Тот, которого ты искал, тот самый… У него бляха… бляха Ольвы. Он прятался тут… и попробовал спасти меня.

Скорчившись, в углу пещерки сидел косматый черный монстр — много крупнее остальных. В неверном свете кристалла глаза его, все восемь глаз, казались голубыми. Зрачки собрались в нитки, а на сочленении округлого тела и одной из лап прочно засела цепочка, на которой висела знаменитая двергская бляха дайны Тенистой Пущи.

Паук раскрыл жвалы и издал нервный, высокий вибрирующий звук. И попятился еще — хотя было некуда, он уперся в стену.

Дверг опустил оружие, все же оставляя себе пространство, возможность ударить.

— Он убил этих двоих… убил. Хотел защитить. Но он не спас меня, Иррик. Мне пора в Чертоги, — с трудом выговорила Ринрин. — Прости. Я очень устала и вот теперь поняла, что мне пора. Мне было хорошо… с тобой. Славно идти в поход. Но всегда это не могло продолжаться. Не могло.

— Что ты говоришь? — ахнул Вайманн.

Паук закрылся двумя передними лапами.

Боялся? Испытывал горе?

— Обними меня, — попросила Голубая Ласка. — Мне слишком больно… не спорь. И не зови никого. Не убивай паука. Я ухожу. Просто обними. Спой мне… спой, если дверги поют.

Голос дверга глухо звучал в пещерке, а залитые липкой вражьей кровью руки сжимали плечи Ринрин, будто пытаясь удержать то уходящее, что не возвращается никогда.

Когда последний вздох эльфийки коснулся щеки Иррика Вайманна, двергский воин, ювелир и сын ювелира, тайный страж подгорного королевства опустил голову и надолго прижал лоб ко лбу своей удивительной возлюбленной.

— Это… любовь, да? — скрипнуло в углу.

— Это смерть, паук, — очнулся дверг. — И твоя тоже. Теперь ты умрешь.

Глаза паука посмотрели ему прямо в лицо.

Вертикальные зрачки.

— Зачем? — шевельнулись черные жвалы. — Зачем смерть? Я не бегу. Ты хочешь эту вещь? — коготь подцепил бляху, потянул, силясь отделить от плоти, в которую вросла цепь. — Я отдам.

Он дернул сильнее.

— Не могу снять. — В голосе послышалось непритворное огорчение. — Сними сам. Нужен… инструмент? Я пойду с тобой по доброй воле.

— Доброй… воле? — хрипло переспросил дверг. — Доброй?..

Кровь любимой женщины жгла ему руки.

— Ты теперь один, — сказал паук, не сводя с него внимательных немигающих глаз. — Моих братьев много. Ты умрешь, как она.

— И что ты предлагаешь? Довериться тебе?