Витязь. Тенета тьмы

— Эта… вещь, — паук качнул бляху, — странная. В ней разум, как в тебе или во мне. Она говорит. Рассказывает разное. Непонятное. Любовь, смерть. Она у меня. Значит, так надо. Она доверяет. И ты доверяй тоже. Почему нет?

— Замолчи, чудовище. — Вайманн взял легкое тело эльфийки на руки и медленно выбрался из пещерки, хрипло постанывая: — Я не хочу сейчас слышать ничего-о…

Хвататься за чекан не было ни сил, ни желания.

— Я защищал твою женщину, — негромко сказал паук. — Она красивая. Вещь говорила мне: «Красота». Я хотел понять красоту. Вещь говорила: «Любовь». Я хотел понять любовь. Но ничего не понял, только все время думаю. Я думаю, думаю… — Он нервно притронулся кончиками передних лап к огромной уродливой голове. — Мне плохо от этого. Я пойду с тобой туда, где с меня снимут вещь. Мне тяжело с ней.

Серые Россыпи дымились; небо усыпали звезды. Везде были тишина, недвижность и смрад. Странный паук беззвучно следовал за двергом, и доблестный Иррик Вайманн отчего-то не боялся повернуться к нему спиной.

Остановились на перепутье.

— Иди левее, — прошелестело сзади. — Справа норы, в норах кладки. Там младшие братья. Ошибешься — умрешь.

Дверг огляделся. Похоже, его нежданный спутник был прав.

Пройдя некоторое расстояние, Иррик опустил на камни тело Ринрин и выпрямился.

— Тайтингиль! Лантир! — снова крикнул он.

Тишина.

— Мрир!

Тишина.

Пробираясь меж камней, дверг пошел дальше по пепелищу, и тяжелые кованые сапоги давили хрупкие паучьи останки.

— Они ушли, — скрипнул его спутник. — Кричи. Теперь можно. Мои ушли, и твои тоже. Мои ушли в Убежище. В Скорлупу.

— Куда?..

Кричать расхотелось. Думать, что за Скорлупа, — тоже.

Десять шагов, сто — к окраине Россыпей, где они оставили лошадей. Туда.

Вдруг что-то зашевелилось в камнях. Иррик поднял чекан, придерживая тело Ринрин одной рукой. Паук вскинулся на задних лапах, но дверг видел, что он отчаянно трусит. Бляха Ольвы Льюэнь и впрямь преобразила опасную тварь, дав ей слишком много чувств. Слишком много.

— Дверг…

— Лантир?

Красавчик был истощен боем и ранен. Дверг прищурился, втянул ноздрями запах крови и гари. Роскошные черные волосы эльфа были опалены драконьим огнем, ладонь прижата к боку, удерживала текущую из рваного укуса кровь.

— Паук за тобой, дверг!

Стражник поднял один из мечей, второго уже не оказалось при нем.

— Это… друг, — неожиданно даже сам для себя сказал Вайманн. — Этот… пусть он будет, Лантир. Он не опасен. Он обещал помочь… и он говорит, Лантир.

— Что с Ринрин? — хрипло спросил эльф, присаживаясь на камне. Воткнул клинок в каменистую землю и, опираясь, не сводил с паука глаз. Тот столь же цепко смотрел в ответ. — Я не слышу души Ласки… О-о-о, она ушла в Чертоги, — простонал Лантир. — Зачем этот? Где ты взял его, дверг?

Паук издал высокий скрежещущий звук.

— Где остальные? — выговорил Иррик, не отвечая на вопрос Лантира.

— Мрир бросился за драконом… потом ускакал верхом… Тайтингиль… я потерял его. Я ранен сильно, не могу смотреть душой. Яд… Но поблизости витязя нет, это точно… дракон… нас словно намеренно кинули сюда умирать… и неожиданно спасли…

— Ты сможешь идти?

— Смогу… Ринрин… Это потому, дверг, потому что… вы смешали все, что нельзя смешивать. Ринрин и ты… проклятый орк, оруженосец Тайтингиля, а теперь еще ты притащил паука и говоришь, что он друг… она ушла, чтобы забыть, — выдыхал Лантир, и алая кровь сочилась между сочленений доспеха, между пальцами эльфа. — Все изменилось… испортилось…

— Лучше молчи, — оборвал стражника Вайманн. — Молчи. И… паук… идет со мной к дайне Ольве. К Оллантайру. Я… пообещал ему.

Ольва, — горько усмехнулся Лантир. — Конечно. Куда еще. К Ольве. Она была первая. Мыслимое ли дело, великий король, сын великого короля, наследник высочайшей крови… и человеческая женщина, иноземка, да еще и…

Лантир плюнул наземь, чтобы избавиться от горечи и пепла во рту; слюна была темной.

Вайманн обнимал Ринрин и не смотрел на него больше. Паук собрался в черный встревоженный ком.

Иррик наконец тяжело поднялся на ноги, опираясь на валун, и уставился на чудовище.

— Я отнесу тело Ринрин на окраину Россыпей и там схороню, — сухо сказал дверг. — Отнесу, а потом вернусь за тобой, эльф. Потом. И не смей говорить мне, что я делаю что-то не так, Лантир-стражник, Лантир Покинувший Лес, потому что, клянусь Молотом Творца…

Эльф усмехнулся и качнул головой.

— Далее, — сурово и собранно продолжал дверг, — мы отправимся в замок Золотой Розы, и уже оттуда я пойду в Тенистую Пущу Оллантайра, чтобы завершить назначенный путь. Вернуть бляху. Сопроводить ее случайного носителя, кем бы он ни был. Мы пойдем.

— Хорошо, я буду ждать здесь, — прошептал раненый эльф, не сводя взгляда с паука. — Я не дойду сам так далеко… Если надо, стану драться, не сходя с места. Делай как знаешь, дверг. Ринрин…

— Я… я помогу, — скрипнул паук. — Братья вернутся. Ты умрешь. Надо вместе.

— Как ты поможешь? — скривился Лантир. — Как, чудовище?