Витязь в кошачьей шкуре (СИ)

Здесь вот пахло, не как фальшивые тещины сапоги, а правильно. То есть, неправильно. Тленом, разрытой землей. И какой-то дрянью, ничего не имеющей общего с миром живых. И следы эти путались, скрещивались, переплетались, словно кто-то за кем-то гонялся по этому кладбищу. Ну или что-то. Но определить, который след появился позже, который раньше, Василий уже не мог. Психи какие-то, маньяки тут кружили, что ли?

Волку тоже все это определенно не нравилось. Он жался к Лушиному бедру и тихонько подвывал. Но нюхал.

Иногда следы пропадали, словно какое-то время преступник летел по воздуху. А ветер запахи сдувает куда быстрее, чем они исчезают на земле. И появлялись снова. А пару раз даже вышли за кладбищенские границы.

Солнце между тем все же опускалась, и туман обнимал кресты молочными руками. Птицы замолчали. Тишина делалась какой-то уж очень глухой. Только глухо скрипели, раскачиваясь верхушками под ветром, старые деревья. Брызнул дождь.

Луша посмотрела в ту сторону, где оставила мотоцикл. Сейчас бы фару включить, и домой, к теплой печке, здоровым запахам. И еде.

Но неуемная девица поскакала к часовенке. Пришлось мохнатым мужчинам спешить за ней. Замок на двери свисал на дужке, протянутой в два кольца. Словно те же когтищи-серпы, что раскопали Дормидонтову могилу, торопясь перебили дужку у основания, потому что не смогли открыть. Ну да, попробуй такими когтищами справиться с ключом, пусть себе и амбарным.

От замка воняло ржой, железом и тухлятиной. Луша осмотрела замок при свете потайного фонаря, прихваченного из мотоцикла, и аккуратно потянула дужку. В этот же миг за дверью зашуршало и словно что-то брякнуло. Или упало.

— Стой! — закричал Василий, но из уст его вырвался только отчаянный мяв. Дверь распахнулась настежь, едва не снеся детективов с крыльца. Мимо пронеслось вонючее, неловкое, черное. И кривыми прыжками, заваливаясь, метнулось к разрытой могиле.

— Стой! Стой! — Луша махая фонарем, лихо свистнула и метнулась вдогон. — Стреляю!

Странный беглец добежал до могилы и спиною свалился в гроб. И закончилось все.

— Он что, умер? Кто это был⁈ — спросила Луша кота и волка. И наклонившись над ямой, присвечивая фонарем, заглянула внутрь.

Зомби… э-э… упырь лежал на спине, сложив руки на груди, как и положено покойнику. Крышкой он закрыться не успел. Да и голые ступни торчали наружу: грязные, в глине и раздавленной траве.

— Так это что? Это он по кладбищу гоцал? И кто его в часовне запер? И почему…

И почему покойник вообще ходит, то есть, бегает, мысленно завершил Василий. Из разверстой могилы воняло, и было ему нехорошо. Ладно, Иван-дурак из сказки трижды ходил стеречь могилу отца и получил за то трех волшебных коней. Но этот-то уже неделю в гробу пролежал. Мозги небось сгнили, сейчас на людей начнет покушаться. И на котов тоже!

Он с опаской подался назад.

— Не пущу! — отчетливо, хотя и шепеляво, донеслось снизу. А ведь Василия всегда интересовало, как упыри а уж тем более скелеты разговаривают, когда у них голосовые связки сгнили.

— Да мы и не собираемся! — звонко ответила Луша, обернулась, подняв фонарь, и едва не свалилась.

По тропинкам между могилами ходила сумрачная тетка с когтями до земли, а следом за ней тянулся туман. И на тетке этой, очень похожей размерами на Дормидонтову тещу, светились гнилушечным светом сафьяновые сапоги.

— Домовина моя! — прокричал покойник еще слабей и неуверенней.

— Копша! Божечки-кошечки! В часовню! Живо!

Блекло сияя, простоволосое неопрятное чудовище брело под деревьями, обходя кладбище по кругу, пока не замечая незваных гостей, и у них были все шансы скрыться. Волк несся огромными скачками, хрустя бурьяном. Василий мчался следом. Луша замыкала.

Они были уже на пороге часовни, когда позади отчаянно завопил Дормидонт. Фонарь, нарочно оставленный и косо стоящий на груде глины, освещал скользящее к могиле чудовище. Оно двигалось быстро. Очень быстро.

Глава 14

— Копша. Подземный дух, разрывающий заброшенные могилы…

«Но эта не была заброшенной! И неухоженной не была!» — захотелось завопить Василию. Он уже и присутствия волка так не боялся, как этой потусторонней бабы.

— Значит, кому-то выгодно было… ее разорить и копшу призвать, — Луша почесала нос. — Ух, и достанется от Севериныча тому, кто это сделал!

«Если мы выживем, конечно. И это не объясняет, как покойник оказался в часовенке. И кто наложил замок. И…» Лучше придумывать версии, чем дрожать.

А еще лучше бы припереть бревном дверь наружу!

Но копше, похоже, было плевать на живых. Ее интересовал Дормидонт.

Интересно, который правильный: призрак у моста или тут, который тело? Или их вообще теперь два?

Это была битва титанов. Дормидонт оборонялся, как лев, дергая на себя крышку гроба и прикрываясь ею. Копша в ревом тянула к себе. И пока не ясно было, кто из двоих сильнее.

Невольным наблюдателям, на которых бойцам было плевать, видно было лишь то, что происходило над краем ямы. Дормидонт орал, копша ревела, комки глины грохали в импровизированный щит.