Витязь в медвежьей шкуре

— Так ты она самая и есть, — снисходительно проворчал старшой, тем не менее отпуская пленницу. — Токмо не собачонка, а глупый щенок. Больно расшалившийся. Это ж надо додуматься: в родного дядю стрелу пустить. А если б убила?

— Тупой стрелой? — удивилась девушка.

— Убить можно даже просто пальцем ткнув, я же тебе показывал, — напомнил девушке Озар.

— А если бы в глаз попала? — прибавил Круглей.

— Глаза на лбу не растут… — фыркнула лучница.

— Скажи еще, что ты именно так и хотела…

— Дядька Озар!.. — от возмущения девушка даже остановилась. — Вот скажите: сколько раз я не попала туда, куда целилась?

— Вообще?..

— В последнее время, — явно смутилась лучница.

— А-а, — протянул старшой. — Тогда, да. За нынешний год не упомню такого случая. Но ведь и на старуху бывает проруха, Чичка.[26] И лучше об этом никогда не забывать.

— Братину — зачем расколошматила?

То ли Круглей решил придерживаться одной версии, то ли — и в самом деле жалел пролитого вина.

— А нечего в походе пьянствовать! — сверкнула глазищами Чичка. — Подъезжаю к обозу. И что вижу? Посты не выставлены. Обозники — поверх товара дрыхнут, а купец с товарищами вино кружляет?.. Ну, я выстрелила в братину.

Где-то я эти глаза уже видел. И интонации тоже слышал.

— Раненые обозники на возах лежат, девонька… — негромко ответил Озар. — А не пьяные… Ты б посмотрела прежде, чем стрелу пускать.

— Ой!.. Правда, что ли? — повернулась к телегам девушка.

— Проверить недолго…

— Обязательно. И перевяжу заново. А то знаю я вас, как-нибудь замотаете, а потом огневица кинется. Только вино вы все равно пили. И, значит, права я… — продолжала упорствовать Чичка.

М-да, похоже, у этого цветочка еще те шипы. Обрыдаешься, пока сорвешь.

— Нет, дитятко… — мотнул головой Озар. — И здесь у тебя промашка вышла. Дядька Круглей вот этому достойному человеку, Степану из далекой варварской страны честь оказывал. Дружбу ему предложил. Так что ты не вино пролила на землю, а кровь их.

— Ой… — смутилась Чичка. — Я же не знала…

— Вот потому я и не хотел тебя с собой брать, — проворчал Круглей. — Что больно быстра ты на расправу. Суда еще не было, а казнь — готова. Дома тебе, девонька, такое с рук сходит, а в большом мире… Извини. Будь на моем месте кто иной, пришлось бы виру платить. И немалую. Цену крови знаешь?

— Это же не взаправду… — вновь возмутилась та. — Я закон читала.

— Читать тебя брат мой научил, — кивнул купец. — А вот думать… Ну-ка, напомни мне: что там написано?

— «Всякий, кто прольет чужую кровь, оружно, или в какой иной способ…»

— И чего тебе еще надо, чадо неразумное? — Я видел, что купец улыбается. Но Чичка стояла слишком далеко и выражения лица дяди видеть не могла. — Кровь пролита? Пролита. Оружно? Вне всяких сомнений. Вон твоя стрела валяется. Нужны свидетели? Пожалуйста. Троих любому суду хватит? Значит, я могу требовать с тебя виру, а иноземный гость… Кстати, не помнишь, что может потребовать в уплату чужестранец?

Жаль, я не читал этого уложения. Побледневшее как полотно лицо девушки красноречиво засвидетельствовало, что награда мне полагается огромная. Причем, в ее понимании — жуткая и лютая. Типа только через ее труп…

— Ну, и что же нам теперь с тобой делать? — продолжал воспитательный процесс Круглей.

— Я больше не буду… — Вся ее надменность и обличительная правота мигом улетучились, оставив на лесной опушке маленькую девочку, по какому-то ужасному недоразумению забредшую с детской площадки в страшную взрослую жизнь.

— К сожалению, решать не мне, — демонстративно развел руками купец. — Что скажет гость, тому и быть…

Ага, то есть кнут и пряник переданы мне. Для усиления эффекта. Ладно, подыграем. Авось поможет Чичке в будущем избежать по-настоящему крупных неприятностей. А что самое страшное для человека? Правильно — его собственное воображение.

— Мой думать… — произнес я с самым угрюмым видом. Потом плотоядно облизнулся и похлопал себя по пузу. — Мой сыт. Когда мой сыт — думать нет. Пусть цветок смотрит раненый. Завтра решать. Не убежит? — я вроде озабоченно повернул лицо к Круглею и подморгнул ему левым глазом. Тем, который Чичка не могла видеть.

— Я пригляжу за ней! — не менее серьезно ответил тот, подмигивая в ответ.

— Вот еще! — К девчонке, как защита от страха, вернулась былая строптивость. — Не бойся, дядя! Не убегу! Расплатишься завтра с чужеземцем честь по чести. Если только о чести упоминать приходится. Пошли, дядька Озар, к раненым. Им и в самом деле недосуг ждать.

Девица еще раз презрительно фыркнула, развернулась кругом и, едва не сбив с ног ни в чем не повинного Кузьму, бегом бросилась к обозу.

— Не слишком круто? — озабоченно спросил Озар, когда Чичка отбежала достаточно далеко.

— Нормально… — отмахнулся тот. — Крепче запомнит. Ну не пороть же ее, в самом деле?

— Да, пороть в таком возрасте уже не пристало.

— Кузьма! — закричала Чичка. — Мне горячая вода нужна!

— И ведь хорошая хозяйка будет… Норов бы пообломать ей только, хоть чуток.