Витязь в тигровой шкуре

711

Что же лучше, коль агатом хрустали за край задеты,

Иль в саду с чинарой тополь рядом в зелень разодеты?
Видеть их — добро, другие ж жаждой лишь добра задеты.
В отдаленья от любимой слышен вздох не раз: «О, где ты?»

712

Наслаждались полным счастьем оба в чарах лицезренья.

Распрощавшись, витязь вышел, весь во власти упоенья.
Проливает слезы — моря было б мало для сравненья,
Молвит: «Мир моею кровью не достигнет насыщенья».

713

Он, исполненный печали, едет, в грудь себя разя,

Ведь влюбленному в разлуке лишь слеза и плач — друзья.
Если солнце тучи скроют, всей земли темна стезя,
Без любимой в сердце сумрак, и взойти заре нельзя.

714

От кровавых слез ланиты стали будто бы криницы.

Говорит: «Для дел геройских солнца мне тесны границы.
«Странно, что алмаз сердечный выжгли черные ресницы!
«Без нее, о мир, ничтожны всякой радости зарницы!

715

Кто досель меня в эдеме возносил чинара древом,

«Вновь пронзил копьем мне сердце, этот мир, объятый гневом;
«Днесь мое он выжег сердце горя огненным посевом,
«Знаю, все живет на свете лжи и сказки перепевом.

716

Витязь слезы льет, трепещет, слышен вопль плачевных слов,

И в тоске согнувшись станом, к горьким мукам он готов, —
Так разлука омрачает близость с милой и любовь.
Мир мгновенья! Ты как саван и могильный ты покров!

717

Он к себе вернулся, стоны оглашают спальни свод,

Мыслью он не оторвется от возлюбленных красот.
Как от инея растенья, побледнел он от невзгод.
Вот как рано испытала роза солнечный заход!

718

«Человеческое сердце в вожделениях бездонно,

«Позабыв страданья мира, к наслажденьям новым скложю.
«В ослепленьи превозносит выше света мрака лоно,
«Смерти власть иль власть мирская, для него все незаконно».

719

От словес таких сердечных проникала в сердце сила.

Жемчуга он снял, что раньше солнцеликая носила,
Что соцветно отражали блеск зубов его светила,
На лицо кладет, целует, и слеза их осветила.

720

На рассвете с приглашеньем из дарбаза прислан раб.

Витязь едет горделиво: хоть не спал, но не ослаб.
Чтоб его увидеть, каждый с ног сбивается араб.
На охоту царь собрался, приготовлен ноб-дабдаб

721

Царь поехал. Слов не хватит передать, что было там.

От ударов ноб-дабдаба оглушает шум и гам.
Солнце соколы затмили, лай собачий там и сям,
И в тот день потоки крови растекались по полям.

722

Повернули в путь обратный, средь полей вкусив прохлады,

Дидебулов и всей рати приглашенной блещут латы.
Сели, к встрече все готово, разукрашены палаты,
Дружно пели песнопевцы, чанг с чаганом льют рулады.

723

Автандил с царем садится, на вопрос спешит с ответом,

Словно лал, сверкают губы, блещут зубы молний светом.
Рать поодаль, а в средине царь сидит с своим советом,
Говорят о Тариэле, о герое только этом.

724

Автандил домой вернулся, оросив слезой поля,

О любви воспоминанье предносилось, взор паля.
То вставал он, то ложился, все не спит, в огне горя.
Умерить кто может сердце, о терпеньи говоря!

725

Он лежал и думал: «Сердцу что я дал за это время?

«Я с тобой, тростник, расстался, я покинул злак эдема.
«Вновь сойтись с тобою — счастье, не сойтись — страданий бремя,
«Хоть во сне взойди, не в яви, ты, мечты любовной семя!»

726

Разрыдавшись, горько плачет, проливая слез потоки;

Молвит сердцу он:. «В терпеньи нашей мудрости истоки.
«Не терпеть, так что нам делать? Испытанья так жестоки!
«Если ждем добра от бога, мы в беде должны быть стойки».

727

Повторяет снова: «Сердце, если ты так жаждешь смерти,

«Претерпи все страсти жизни и готовым будь на жертвы.
«Претвори любовь ты в тайну, хоть кружился в огневерти!
«Сохранять любовь, как тайну, первый долг любви, поверь ты».