Витязь. Владимир Храбрый

Из Волока Ламского вел полки плечом к плечу с Дмитрием Ивановичем князь Владимир Андреевич. С ним был и Василий Кашинский, которого надлежало восстановить на уделе, отнятом у него Михаилом Тверским.

Вскоре полки достигли Волги, и ратники приступили к осаде.

Тверичане бились с утра до ночи, гасили огонь, коим Дмитрий Иванович поджигал город, изнывали от нехватки пищи и воды, умирали, но не сдавались. Они были верны Михаилу до конца.

После трех недель осады, видя безысходность своего положения, некоторые люди шли к Волге и с пением молебнов топились.

Владимир Андреевич, Василий Кашинский и Дмитрий Иванович, глядя на пожары в городе, изумлялись мужеству тверичан.

- Брат, - сказал Владимир, - верность их своему князю велика…

- Это верность соколят в своем гнезде отцу-соколу, - добавил Василий Кашинский.

- Друзья, а разве вы не так верны мне? - вопросом ответил им великий князь.

И всем стало как-то неловко от этих слов…

Жестокость была частью тогдашнего военного искусства. И это не осуждалось, ибо, приходя к Москве, тверичане вели себя так же. Видевший не раз огни пожаров, Владимир Андреевич обратился к брату:

- Дмитрий, я предлагаю построить через Волгу два моста: один выше города, другой ниже реки Тьмаки. Тогда мы сможем осадить Тверь сразу с двух сторон…

Но и без этого город пылал; стены его уже были черны от копоти, а когда сводные полки Дмитрия только подошли, то эти стены, возведенные из глины, белели известью.

Некоторые из осаждающих, бывавшие в Орде, кричали:

- Эй, подкумызники, вы себя огородили такой же стеной, как в Сарае… Погоди, мы еще и до Сарая доберемся, как до вас…

- Кто это там до Сарая хочет добраться? - неодобрительно спросил великий князь.

- Да, небось, ушкуйники новгородские… Только что прибыли нам на подмогу, - сказал Владимир Серпуховской.

- Ну им не впервой на Волге разбойничать. Но сейчас нам не след такие шуточки отпускать по адресу золотоордынского хана…

Владимир послал Кашинского заткнуть рот шутникам. Князь Василий выявил особо рьяных и собственноручно отхлестал плеткой.

После возведения мостов москвичи пошли на новый приступ, но и тогда не преодолели городских стен.

Наконец не выдержал сам Михаил Тверской, видя страшное избиение своих подданных. Он пришел в келью к своему епископу Евфимию и сказал:

- Владыка, ты видишь, что уже бессмысленно сопротивляться… Выходи завтра во главе челобитчиков за ворота с просьбой к Дмитрию Ивановичу и его брату Владимиру Андреевичу о мире и милости…

я рад принятому тобою решению. Мы же не какие-нибудь татары, и вера у нас одна - христианская.

Всего год как был поставлен на тверскую епископию Евфимий митрополитом Алексием. Он не мог пока обуздывать честолюбие своего князя, но обрадовался его решению.

- Хорошо, княже, я возглавлю посольство и все сделаю для того, чтобы московские князья не отвергли предложение мира.

Не напрасно все время рядом с князьями Дмитрием и Владимиром находился Василий Кашинский, рьяно исполняя все их приказания. Они потребовали для него у Михаила отнятый удел Кашино. И дань ордынскую Михаилу с князя Василия не требовать впредь, это дело великого московского князя. «А имеешь его обидети, нам его от тебе боронити». «А пойдут на нас татарове или на тебе, битися нам и тобе с единого всем противу их. Или мы пойдем на них, и тобе с нами с одного пойти на них».

И в знак обоюдного согласия и ненарушения обязательств все целовали крест…

Сидевший в Орде Иван Вельяминов понял, что теперь на князя Тверского надежды нет. И тогда пошел он на прямую измену: послал попа с зелием, чтобы отравить Дмитрия Ивановича. Этого попа поймал Даниил Пронский и сопроводил в Москву. Под пытками тот во всем сознался.

Но надо было изловить и самого гордеца. Летописцы не рассказывают детали поимки Ивана, но пишут некоторые историки, что выманил его из Орды хитростью Владимир Андреевич в свой Серпухов. Здесь Иван Вельяминов был закован в колодки, привезен в Москву, а затем приговорен к казни… Летописец назвал не только день, но и час её исполнения.

«Месяца августа в 30 день во вторник до обеда в 4 часа дни казнен бысть мечем тысецкий сын Иван Васильевич на Кучкове поле у града Москвы повелением великого князя Дмитрия Ивановича».

На Кучковом поле возле одинокой сосны собралось множество народу. Толпы перепугали скопу, сидящую на дереве. Она громко, пронзительно кричала и тяжело била крыльями…

Глава 6. ДАНИИЛ ПРОНСКИЙ

Эмир Бегич хорошо знал на Рясском поле все перелазы, поэтому, переходя через них, потерял в болотных озерах лишь семь всадников вместе с лошадьми.

Число семь даже ободрило Бегича, он считал его счастливым, пусть это и гибель богатуров…

В своей юрте эмир собирал всегда только шесть лучших советников-мурз: Ковергу, Карабулака, Кострюка, Карахана, Козыбая и Булата. Вместе с ним они составляли на совете священное число семь.

Мурзы, правда, были намного моложе своего повелителя, но тоже являлись опытными воителями, хорошо знали, каким путем ходить на Рязань и Пронск.