Витязи в шкурах

— Или пока не подохнем здесь с голоду! — продолжил Вольга. — Быстрее даже от жажды, — поправился он, тряхнув в ладонях пустую баклагу. — Классическая осада. Томимые голодом и жаждой защитники сдаются на милость победителя.

— Они тебе сделают милость! — вздохнул Микула, присаживаясь у стенки напротив Кузьмы. — Забьют в колодки и станут стегать камчой, пока не посинеешь.

— Это в лучшем случае.

Вольга с любопытством посмотрел на Кузьму.

— Раз у них здесь святилище и сверху идолу жертвы приносят, то мы осквернители, — продолжил Кузьма. — Как поступают с осквернителями святых мест?

— Сажают на кол? — предположил Вольга, присаживаясь рядом.

— На колу человек еще быстро помирает, — раздумчиво сказал Микула, — до темна может не дожить. А вот если с живого шкуру сдерут…

— Спасибо тебе на добром слове! — поклонился ему Кузьма.

— Здрав будь, боярин! — в тон ответил Микула.

— А если серьезно? Что делать будем? — нетерпеливо спросил Вольга.

— Думать! — сердито отозвался Кузьма. — Раз пока не лезут.

— Коли дождаться темени и тишком? — предложил Микула.

— Костры зажгут! — покачал головой Вольга. — И место голое — не спрячешься.

— А коли не вниз, вверх полезть?

— Там тоже, наверное, ждут, — сказал Кузьма. — Не такие они дураки.

— И коней похватали, — вздохнул Микула. — Коли и выберемся, то далеко не убежим.

— Может, и не станут нас на кол сажать, — задумчиво сказал Вольга. — Просто полон?

— Не был ты у них полоне, — заметил Микула. — Заклеймят, поставят работать от темна до темна, бить будут и кормить хуже собаки! Мы для них не люди!

— Как и они для нас, — вздохнул Кузьма.

— Могут продать на рынке, — продолжал свое Вольга. — Повезет — попадем в сносные условия, там можно и придумать что.

— Во-первых, наверняка продадут порознь, — не согласился Кузьма. — Разлученные, мы ничего не сможем. Во-вторых, смешно надеяться на сносные условия. Каменоломня или галера. Будем до конца жизни сидеть в собственном дерьме и ворочать веслом.

— С Цечоевым рядом…

— С Цечоевым? — удивился Кузьма. — Что с ним? У меня не было времени справиться — раненых много привезли после сечи на Сейме. Думал: в Путивле остался.

— Я продал его купцу. Вернее, отдал даром. Купец побожился, что продаст его только на галеру.

— Это ты у нас молодец! Работорговец хренов! Быстро моду здешнюю перенял!

— Нужно было его сюда тащить? Для передачи в руки милиции?

— И ты решил заменить правосудие? Сам вынес приговор и обеспечил исполнение? Пожизненная галера?

— Что заслужил.

— Да ты!..

— Не лайтесь, бояре! — вмешался Микула. — Не время. О себе думать надо.

— Что думать? — сплюнул Кузьма. — Подохнем тут! Я сдаваться не собираюсь. Ни кол, ни галера меня не устраивают. Эх, не так все пошло!.. Сумку с ножами где-то в степи обронили; если и прошли б к себе, то без памяти, как Цечоев. Жили б там растениями. А тут еще и прохода не оказалось. Все!

— Тогда, может, последний бой! — предложил Вольга, доставая из-за пояса кистень. — Пойдем в атаку; умрем, так с музыкой!

— Перестреляют, прежде чем добежишь! — заметил Микула. — Того хуже — подранят, а раненого возьмут в полон.

Очередная стрела, словно подтверждая его слова, влетела в пещеру. Но не ударила в потолок, как прежние, а, просвистев над головами беглецов, сломалась о стену, которую исследовал Кузьма.

— Нашли позицию повыше, — оценил Вольга. — Сейчас поставят несколько лучников и засыплют нас стрелами. Придется лечь.

— И лежачих достанут! — мрачно заметил Кузьма. — Не доживем до ночи.

— Может, бросить им подарочек? — спросил Вольга, доставая из сумки толовую шашку. — Чтоб осада медом не казалось? А, может, под взрыв и атакуем? Пока придут в себя, захватим коней…

— Стой! — Кузьма схватил его за руку. — У тебя сколько взрывчатки?

— Две шашки. Те, что у Цечоева под Путивлем отобрали.

— Помнишь, как мы прошли сюда? Был бой, взрыв…

— И что?

— До боя я проверил пещеру. Был в том ходе, через который сюда перебрались. Прошел его до конца, хотя и не по себе было.

— Ну?

Вольга смотрел настороженно.

— Там тоже не было сквозного прохода! Тупик! А потом мы прошли. Был взрыв…

— Ты хочешь сказать?..

— Связывай шашки и поджигай шнур!

— А если не откроется? — поинтересовался Вольга, орудуя срезанным с сумки сыромятным ремешком и вставляя в шашку запал.

— Погибнем с честью! Как ты хотел. У тебя есть выбор?

— Нас разорвет на куски? — спросил Микула, наблюдая, как Вольга щелкает кресалом.

— Хуже, — сказал Кузьма, почему-то весело улыбаясь. — Размажет по стенкам!

— Быстро умрем?

— Мгновенно! Ничего почувствовать не успеешь.

— Хорошая смерть, — заключил Микула. — Такую в церкви у Бога просят. Я согласен, бояре.

Вольга затеплил сухой трут и показал всем.

— Запал будет гореть секунд тридцать. А потом… Если, конечно, взрыватель сработает. Запасного нет. Поджигать?

— Представляешь? — лихорадочно блестя глазами, сказал Кузьма. — Если мы погибнем, нас потом найдут и похоронят те, кто все знает, что они напишут на памятниках? Родился в двадцатом веке, умер в двенадцатом! Посетители на кладбище сойдут с ума!