Витим Золотой (Роман 2)

- Тарас Суханов, мой старый сибирский дружок, был самый умнейший человек. А в этих делах оказался бя! Потому зря и погиб. "Зарецк инглиш компани" обвела его вокруг пальца и, прямо скажем, до погибели довела. Он свою совесть никому не продавал.

- А вы, Авдей Иннокентьевич?

- Речь о тебе идет, и меня ты покамест не трогай, голубь. Тарас был человек честный, а они, прохвосты, русское золото хотят лопатой грести... Ну это мы еще посмотрим... Тарас дело знал, а людям не умел в душу заглянуть - вот и расплатился. А у меня в делах своя метода. Я каждого молодчика должен как на ладошке зрить, нутро его чувствовать. О Шпаке я покойничка предупреждал, говорил, что это за фрукт.

- А он, думаете, его не раскусил? - спросил Василий Михайлович.

- Поздно. Потому я и хочу, чтобы у меня клещи на шее не завелись. У себя в Кочкарске я знаю, кто сколько раз в штреке чихнул и сколько бродячий спиртонос золотого песку хапнул. А расчет у меня короткий, сам должен понимать, при каком деле находишься... Можешь Плеханова читать и о коммунии мечтать - это твое дело, но только в мое не встревай... Так-то, голубь. Надеюсь, ты меня понял?

- Отлично, господин Доменов, - усмехнулся Кондрашов, думая про себя о том, как же умен и хитер его новый хозяин.

- Вот и дело. А теперь христом-богом тебя прошу - спровадь этих нахлебников. Это же, братец мой, агенты английской компании!

- Ну а те двое немцев? С ними что прикажете делать? - Говоря это, Кондрашов имел в виду двух инженеров, которых уже после катастрофы нанял Шпак.

- Совсем забыл. Прогоним и их... Погоди маленько. Дай только мне в курс войти... Я, например, в Кочкарске с немчурой живу за милую душу. А почему, спросишь? Да потому, что всю эту братию вот здесь держу. - Доменов показал свой огромный, заросший рыжими волосами кулак.

- Что и говорить! Ручка у вас, Авдей Иннокентьевич, могучая, подсластил ему Василий. У него были свои виды на господина Доменова.

- А как же, голубь мой, иначе? Ведь ежели о себе не позаботишься, слопают, с потрохами сожрут! С этими двумя я еще маленько поманежу... Работать, стервецы, умеют, и поучиться у них не грех... Посмотрим, а там видно будет. Я нового управляющего выписал. Тоже мой старый дружок, Роман Шерстобитов. Разорился горемыка...

- Я его знаю, - сказал Кондрашов. - Когда же это успел он в трубу-то вылететь?

- Помогли... Сильно Ромка бабенок любил, картишки, ну и влез в долги... Векселя опротестовали, а я их скупил...

- А прииск?

- Ну и прииск, конешно...

- И хозяина вместе с делом?

- И хозяина, голубь... Дружок ведь, куда же его денешь...

- Сердобольный вы человек, Авдей Иннокентьевич!

- А ты, ей-богу, чудак! - Доменов расхохотался. - Все вы социалисты такие, одним миром мазаны. Если бы не мне, так другому достался... Хевурду, например? Они будут наше русское золото хапать, а я на них сбоку смотреть? Так, что ли? Да они бы его, как петуха, общипали! Нет, голубь, я по-божески поступил. С долгами по тридцать копеек за рубль расплатился... А то бы этого не получили, и Ромку в тюрьму упекли. А я ему место даю, положение! Что еще надо?

- Но если он снова начнет в картишки?

- У меня, брат, не очень-то разбалуешься... Ну, голубь, закончим на этом. Мне еще надо исследовательскую карту поглядеть да женушке письмо написать...

- Тут еще заявление насчет школы, - подавая бумагу, сказал Василий Михайлович.

- Это все черноглазая конторщица хлопочет?

- Рабочие хлопочут, у них дети, - возразил Василий.

- Школами, любезный, занимается казна. Это дело находится на попечении государства.

- Долгая песня, Авдей Иннокентьевич. Если мы будем ждать этого попечения, поседеют наши ребятишки...

- Для нас это закон, господин Кондрашов. Я у себя в Кочкарске великолепнейшим манером устроил через горный департамент. Заведем образование и здесь... Не все сразу...

Доменов встал и развел руками.

- Можно подумать, господин Доменов, что у вас в Кочкарске рай, - с усмешкой заметил Кондрашов.

- Рай или нет, а порядок соблюдаем. Ты-то что печешься, голубь? Или хочешь, чтобы булановские чада скорее научились листовки читать?

- Мы хотим, чтобы наши дети буквари читали. В социалисты их еще рановато...

- Ты забываешь, господин Кондрашов, что мы, предприниматели, денежки считать сами умеем...

- Неужели вам жаль денег братьев Степановых? Пропьют больше...

- Профинтят. Это ты верно изволил заметить... Но опять забыл, сколько я в ихнюю дурацкую коммерцию своих капиталов вкладываю?

- Господин Степанов и покойный Тарас Маркелович дали свое согласие, настаивал Василий Михайлович.

- Сейчас это уже не имеет значения. Мы пересматриваем смету. Найдем нужным институт горный открыть - откроем. А теперь ступай, голубчик, и занимайся своим делом. Меня пристав ждет.

Кондрашов пожал плечами и вышел. Доменов открыл дверь и впустил в кабинет Ветошкина. Авдей занимал шестикомнатный дом, в котором жил Шпак. В кабинете были три двери: в спальню, в столовую и на просторную террасу.

Во время разговора с бухгалтером горный пристав Ветошкин сидел в столовой и подслушивал.