Витька с Чапаевской улицы

И вот высоко над лесом в бледном утреннем небе появились самолеты. Много самолетов. Мощный гул моторов перешел в металлический визг. Туман над рекой рассеялся — и холодно блеснула вода. По воде расходились большие круги. Люся проснулась и, приподнявшись, прислушалась. Глаза ее никак не хотели раскрываться. Проведя ладонью по пылающему лбу, закашлялась. Но гул уже удалялся и был добродушным и мирным, как мурлыканье большого кота. Люся, дрожа всем телом, прижалась к Алле и снова заснула.

Ребята спали, и снились им разные сны. И никому из них не снилась война. А война началась. Она только что прогудела над ними в чистом утреннем небе. Ребята спали, а где-то на границе уже сражались с фашистами наши бойцы, палили пушки, строчили пулеметы.

Самолеты с черными крестами налетели на спящие города, и бомбы с отвратительным визгом летели вниз. Многие в это воскресное утро погибли, так и не поняв, что же такое произошло, не поняв, что началась война — суровая и жестокая, перед которой померкли все остальные войны.

Две лошади — гнедая и каурая — тоже ничего не поняли, но древний инстинкт подсказал им, что в тихом и спокойном до сей поры мире произошло что-то тревожное и непонятное. Негромко заржав, лошади галопом поскакали на луг, где пасся весь косяк.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. ИЗБУШКА НА КУРЬИХ НОЖКАХ

Утром всем стало ясно, что Люся Воробьева заболела. У нее был сильный жар, вчера так ярко блестевшие глаза сегодня стали больными, тусклыми. Завтракать она отказалась, сидела, привалившись спиной к березе, и равнодушно смотрела на рассеивающийся над речкой сиреневый туман.

Алла ухаживала за ней, предлагала крепкого чаю с печеньем, заставила проглотить сразу две таблетки пирамидона. Люся вяло отводила тонкой рукой съестное, но таблетки приняла и запила чаем. Гошка бросал на нее раздраженные взгляды. Он не знал, что делать. Судя по всему, Люся не сможет идти вместе со всеми. Вон как ее пушистая голова клонится на тонкой шее то в одну сторону, то в другую… А где они тут доктора возьмут? Да и есть ли где-нибудь поблизости амбулатория?

Алла отошла в сторону и кивнула Гошке. Вместе с ним поднялся с травы и Витька.

— Ну что, лазарет откроем? — с усмешкой спросил Гошка. Лицо у него злое, в черных волосах запутались травинки.

— Люся заболела, — сказала Алла. — Вряд ли она сможет с нами идти.

— Амбулатории доктора Айболита поблизости не видно, — продолжал Гошка. — Кажется, он в Африку к обезьянам уплыл?

— Погоди, — досадливо остановил его Витька. — Надо думать, что делать, а ты зубоскалишь!

Гошка хотел огрызнуться, но, перехватив взгляд Аллы, смолчал. А взгляд был жесткий, презрительный.

— С каждым такое может случиться, — спокойно сказала Алла. — Люсе нужно отлежаться. Я дала ей пирамидон. Если это простуда, то скоро пройдет.

— Связались… — проворчал Гошка.

— Куда ты торопишься? — посмотрела на него Алла. — Куда нам спешить? Разобьем лагерь, отдохнем немного. А Люся за два-три дня оправится. Я убеждена, что это обыкновенная простуда.

— Я пошел, — сказал молчавший до сих пор Витька.

— Куда? — удивленно взглянула на него девочка.

— Поищу подходящее место для лагеря. Не будем же тут у речки комаров кормить?

Повернулся и зашагал к сосновому бору, который начинался сразу за излучиной реки. Над бором разлилось желтое сияние. Вершины сосен и елей горели, как наконечники новогодних елок. Из леса доносились голоса птиц. Кругом дикое раздолье, нигде не видно человеческого жилья.

— Что, опять расшалились нервы? — спросил Сашка притихшую Люсю. — Поплачь, легче станет.

— Заткнись! — посоветовал Гошка.

— Люся заболела, и мы тут задержимся, — сообщила Алла.

Сашка виновато развел руками — мол, я не знал. Коля Бэс подошел к девочке и стал расспрашивать, что болит и когда она почувствовала простуду. Люся вяло отвечала. Он пощупал ее лоб и нахмурился.

— Пойду поищу малинник, — сказал он. — Напьешься отвару — температура сразу упадет.

Туман растаял, и над речкой замельтешили, сверкая прозрачными крыльями, стрекозы. В камышах крякала утка. Ей отвечали лягушки. Пышные облака величаво проплывали над высокими соснами. Солнце, поднимаясь над бором, набирало силу. Испарилась роса, у берега маслянисто зажелтели кувшинки. Из леса прилетела трясогузка и стала порхать над самой водой. Плавно снижаясь, она касалась поверхности и снова взмывала. И так несколько раз подряд.

Гошка уселся на травянистом берегу и закурил. Сашка сначала бросал на него нерешительные взгляды, потом подошел и попросил затянуться. Гошка дал. Так они и курили: сначала один затягивался, потом второй.

— Некстати как все это, — сказала Люся.

— Мы тебя в два счета вылечим, — оптимистически заявила Алла.

— Я же вижу, Гоша злится, — вздохнула Люся.

— Не обращай на него внимания, — сказала Алла. — Ему нравится командира из себя корчить.

— Он и есть командир, — убежденно ответила Люся.

— Ты что, влюблена в него? — удивилась Алла.