Витькины небеса. Жить ради Победы

Пожилой мужчина долго стоит на краю тротуара. Подслеповато смотрит то вправо, то влево, не решаясь перейти дорогу. В старомодном тёмном костюме, который одевается раз в год, ему жарко. На морщинистом лбу выступили капельки пота. Ворот светлой рубашки расстёгнут. Мимо него, шурша по асфальту, несутся десятки автомобилей. С тех пор, как построили новый мост, эту некогда тихую улицу на окраине города стало невозможно перейти.

Дождавшись, когда в потоке машин образуется брешь и, протянув вперёд помощницу-трость, пожилой мужчина делает неуверенный шаг вперёд. На противоположной стороне улицы высится громада нового торгового центра. И когда только их строить успевают?!

Он плохо слышит. Поэтому и резкий визг тормозов, и крик водителя малолитражки «Volkswagen Golf» доносятся как бы издалека. Сложно разобрать, что нужно автомобилисту. Кажется, тот ругается: мол, ходят тут всякие в неположенном месте. Пожилой мужчина виновато улыбается. Ну, как объяснить рассерженному водителю: «Я всю жизнь здесь ходил и никак не привыкну, что теперь для перехода через дорогу требуется сделать изрядный крюк к светофору». Он плетётся дальше, и несколько медалей на груди покачиваются в такт его нетвёрдых шагов.

— Виктор Александрович! С праздником Вас! С Днём Победы! — какой-то улыбающийся мужичок долго трясёт его руку, о чём-то говорит; толком не разобрать, слишком быстро тараторит.

— Игорь, ты, что ли?! — наконец, узнаёт он в тараторящем мужичке одного из многочисленных учеников. Как время летит, его ученик — сам давно пенсионер! — Надо же, сколько лет тебя не видел! А я вчера на заводе был, цветы к Вечному огню возлагали. Раз в году теперь на завод-то пускают…

Чтобы отдышаться, присаживается Виктор Александрович на лавочку у торгового центра. Жарко. Может, и не врут учёные про глобальное потепление? Ветеран труда смотрит на пролетающие мимо машины и вспоминает, как стоял он пятнадцатилетним мальчишкой 9 мая 1945 года после митинга у маленькой деревянной проходной, смотрел в серое утреннее небо и тихо радовался объявленной Победе. А потом, словно очнувшись, бросился домой, забыв про больную ногу. Как примчался он в свою деревеньку Суханы, на месте которой давно уже стоят вот эти девятиэтажки улицы Дзержинского. Он бежал по деревне, стуча во все окна. И кричал во всё горло: «Победа! Победа!! Победа!!!» Как вчера это было.

Вспомнилось ему, как, ворвавшись в избу, разбудил малышей. Как причитала и плакала от радости бабушка, приговаривая: мол, чувствовала, что на светлой седмице война закончится. Как взял он красный карандаш и с важным видом обвел им дату 9 мая в календаре. А потом пришла с работы радостная мама, и они устроили пир! Наварили картошки и ели её всей семьёй досыта впервые за эти годы. После Витька долго умывался-прихорашивался, разутюжил самую лучшую одёжку — и они с друзьями пошли на общегородской митинг. Что тогда творилось с людьмим — не передать! Лишь однажды за всю жизнь было ещё нечто подобное — в 1961 году, когда Гагарин в космос слетал.

Но тогда, в 45-м! Какая радость, какое всенародное ликование! Незнакомые люди бросались обниматься, все поздравляли друг друга. На улицах играли гармошки. Люди плясали от радости, смеялись и… плакали. Снежок, невесть откуда взявшийся с утра, днём повалил хлопьями — и вскоре на улицах Кирова стало белым-бело, как зимой. Но на душе у всех была только весна и Победа!

* * *

Поодаль, за перекрёстком, сияют на солнце, радуя душу, золотые купола недавно построенного филейского храма. Ветеран улыбается, вспоминая, как впервые обратился к Богу, не веря ещё толком, короткой молитовкой, состоящей из двух всего слов. А ведь случилось это, как ни странно, в то самое утро 9 мая 1945 года. То была лишь первая капелька, по настоящему-то поверить ему предстояло гораздо позже!

Высокий новый храм загораживает собой старую, деревянную церквушку. Впрочем, не такую-уж старую, лет двадцать назад построенную. В последнее время не даёт Виктору Александровичу покоя воспоминание, как в начале 90-х встретился он в этой церквушке с одним очень высоким пожилым человеком. Где-то он его видел, но где именно — припомнить не мог. Тот человек внимательно, как-то удивлённо посмотрел на него. И ушёл. Они не сказали друг другу ни слова. Разошлись и больше никогда не встречались.

Когда-то подле места, где стоит церковь, был овраг с родничком у которого они, мальчишки, частенько собирались. Давно его засыпали. Деревню Орловы, что располагалась напротив Пушкарей, проглотил расширявшийся все послевоенные годы завод № 32. В 50-е годы дали заводу имя ХХ партсъезда. В народе же нарекли просто: «Двадцатка». В пору демократизации — вновь переименование. На сей раз придумали название посовременней — «Авитек», после чего некоторые рабочие стали звать родной завод по-свойски — «Витёк».