Витраж (СИ)

Марк обернулся, рассматривая худосочную фигуру Дейлы. Увы, не в его вкусе. Огнева по сравнению с Ней, словно забитая кляча, заблудшая в загон тонкорога. Вот Маришка, другое дело: там видна и порода, и выправка. Вот только Резникова никогда не опустится до сына изгнанника, да и кому нужны объедки среброключника.

— Правда, красиво? — Дейла подошла ближе, оперившись на парапет. — Где бы я ни бывала, меня всегда тянет в Астроград.

Марк пожал плечами. Город, как город… Ему было сложно видеть красоту в том, что не принадлежало до конца.

— Когда-то на той улице был дом моей семьи, — он сам не знал, что толкнуло его на откровения. Но Огнева посмотрела с такой трогательной нежностью… Словом, пташка попала в силки.

— Госп… то есть Елена рассказывала мне об Фалькоре… очень жаль, что так вышло. Потомственных часовщиков не должны наказывать за каких-то ремесленников.

Упоминание о Ней заставило Марка поморщиться. Он до сих пор помнил, как после заточения Астрагора, ищейки Астариуса взялись за них всех. Кому-то, как ему, удалось отделаться легким испугом. Но Елена поставила на победу Духа все, а когда настало время платить, продала собственную душу.

Ляхтичу тогда пришлось участвовать в судебном процессе. Его допрашивали в качестве свидетеля по делу об измене. Он выложил все, не моргнув, а в конце добавил почти шепотом.

— Давно мечтал посмотреть на вас сверху-вниз, госпожа.

И безумное пламя в голубых глазах стало для него лучшей наградой.

— Скоро так и будет… Ремесленники рождены, чтобы служить нам, высшим часодеям. Все эти Лазоревы только и годятся для чистки стрел.

— Отец так не считает. Представляешь, он снова завел дружбу с Константином.

Эта новость пришлась Марку ой как не по душе. Он еще не настолько возвысился, чтобы тягаться с чертовым Огневым. Дайте ему лет пять, и вот тогда можно будет сделать Черновод своей личной резиденцией.

— Твой отец, хоть и великий изобретатель, но он человек старых нравов и отчасти раб своего прошлого. Мы же не такие.

— Мы? А какие мы?

Он развернул Дейлу к себе и взял ее тонкие запястья в свои. М-да, и все же до Елены ей далеко… Но кто сказал, что он будет довольствоваться ею одной.

— Мы уже спасли Эфлару раз, когда загадали желание у цветка… Теперь же нам снова надо это сделать. У нас нет предрассудков, и мы прекрасно видим место каждого в этом мире.

Дейла внимала ему, приоткрыв рот. Он видел полосу ровных зубов за пухлыми губами. Пожалуй, такие было бы приятно целовать.

Все смеялись над ним. Считали глупым влюбленным юнцом и теперь, где они? Рыжая мара вместе с подонком Драгоцием так далеко, что почти забыты. Маришка вышла из игры. Надменный хлыщ Огнев отбывает последние сладкие деньки, пока Ляхтич тискает его дочь… А сама госпожа Мортинова тонет в мутном болоте. И кто теперь смеется?

— Знаешь, моя мать ведь тоже покинула эту параллель, ушла в след за отцом… Всегда восхищался силой этой женщины.

На самом деле Микка Ляхтич казалась ему жалкой идиоткой, пожертвовавшей карьерой и амбициями ради мужчины, что ни в эфлар ее не ставил. Но такого он Дейле, разумеется, не скажет.

— И я, — она на секунду оробела от своей смелости, — я тоже готова. Готова менять мир с тобой.

Марк нежно убрал прядь ее светлых волос и проникновенно заглянул в глаза.

Дочь Огнева — лучшее приобретение из всех доступных… Наследница великого рода, ключ к его продвижению, сестра самого Времени. И если Дейла так желает лечь под него, то он с радостью укажет отведенное место.