Витражи конца эпохи. Сборник рассказов

В подготовке полета к чужой звезде участвовали десятки лабораторий и сотни независимых ученых, космических заводов. Меньше чем за год по земному летоисчислению межзвездный корабль был построен, и именно тогда Борис Алексеевич, вернее, тот, кем он был когда-то, решил, что должен принять участие в небывалом эксперименте. У него не было ни квалификации, ни опыта космических исследований, вообще ничего кроме молодости и упрямства, и только просьба отца, имевшего влияние в академии наук, помогла ему совершить поступок, изменивший всю его дальнейшую судьбу. Однажды он с замирающим сердцем ступил на борт звездолета, запрокинув голову и раскинув руки, как Христос на кресте, о жизни которого уже знал. Предполетная подготовка включала в себя закачивание обширных знаний о Земле прямо в мозг участника экспедиции. Он знал все науки, известные землянам, стал хорошим спортсменом, артистом, землепашцем, кулинаром. Ему объясняли, как знакомиться с женщинами, как нравиться им – он смеялся и прогуливал эти уроки, еще не понимая, как важна такая наука на Земле.

Раз уж зашел разговор о женщинах, то есть о красоте, сразу объясним, что обитатели звездного племени, из которого происходил Борис Алексеевич, вовсе не были похожи на пупырчатых зеленых крокодилов или студенистых осьминогов. По строению тела и лица они вполне напоминали людей, только все поголовно имели высокий рост, изящное телосложение, бледную, почти прозрачную кожу, и волос не знали совершенно. Да, и рот у них был очень маленький, беззубый, потому что пища в организм поступала только в жидком виде. Наверное, не в последнюю очередь по этой причине любил Борис Алексеевич разнообразные напитки – и очень крепкие, и не очень – даже минеральную воду.

Корабль пришельцев прибыл к Земле за несколько лет до окончания второй мировой войны, поскольку посланцы разума уже отлично владели искусством преодолевать не только пространство, но и небольшие отклонения во времени – пока что самый пустяк, до пятидесяти лет назад или вперед. С корабля должен был высадиться десант – сто человек (именно человек, то есть посланников Козерога, принявших человеческий облик) во всех важнейших частях зелено-синей планеты. В Европе, Азии, Америке, Африке. Пришельцы должны были, не привлекая внимания, внедриться в среду обитания людей, пожить среди них, собрать сведения, в основном субъективного, личностного характера, и вернуться на корабль спустя полгода. Для конспирации и чистоты эксперимента было решено исключить возможность их контактов друг с другом – никто не мог знать, в ком из людей живет его собрат по звезде и крови.

По жребию и специфике подготовки ему досталась Россия. Он знал из курса обучения, что эта страна – самая неспокойная, иррациональная, с непростой трагической судьбой. Но с руководством исследований не спорил никто. Кроме того, несмотря на серьезную подготовку, юнцы-десантники почти не представляли, где им предстоит жить, что делать. И, конечно, они ничего не боялись, как все молодые, которым поручено архиважное дело, пусть оно будет стоить здоровья, а может быть, и жизни. Но только не свободы – посланцы Козерога не знали, что такое свобода, поскольку никогда им не приходилось жить там, где ее нет.

Он получил оболочку молоденького солдата, погибшего на переправе через Днепр. Снаряд попал прямиком под ноги, и от человека не осталось ничего, кроме оплавленных кусков железа от его автомата и каски. Когда душа отделилась от тела, сейчас же соответствующие приборы на корабле, прибывшем из созвездия Козерога, вобрали ее в себя. Один из посланцев другого мира получил внешность, точную копию документов, память и небольшой опыт жизни солдата, даже могилы которого не осталось. Он считался пропавшим без вести и воскрес, правда, радоваться было некому, потому что в его родной дом попала тяжелая бомба двумя годами ранее.

Так Ю-во, как звали Посланца, в 1946 году стал Борисом Алексеевичем – коренастым, жизнерадостным, обаятельным парнем, родом с южного российского приморья.

И тут нахлынули на Бориса Алексеевича совсем другие воспоминания, земные, более близкие ему, понятные, темные и светлые – обыкновенные, человеческие.