Витражи. Лучшие писатели Хорватии в одной книге

ГОСПОДИН. Прошу извинить за беспокойство. (Делает несколько шагов, вдруг раздается сигнал его телефона. Останавливается, смотрит на номер и отвечает на звонок.) Алло… Да… Да. Хорошо. Я понял, (телефон, обращается к Виктору и Евресе.) Примите мои соболезнования.

Лицо Евресы сводит судорога боли и немого крика. Она закрывает глаза, надеясь, что это поможет ей не дать боли вырваться наружу. Господин из сербского посольства выходит из комнаты. Тишина. Евреса еще некоторое время стоит неподвижно, потом начинает медленно собирать свои вещи, как будто случившееся ее успокоило.

ЕВРЕСА. Прощайте.

ВИКТОР. Я поеду с тобой…

ЕВРЕСА. Прошу тебя, не надо… Поздно… И я бы не хотела, из-за семьи моего покойного Душана. Они не знают, что он был не от него. (Обращаясь к Ане.) Извините, если что не так… (Направляется к двери).

ВИКТОР. Прости.

ЕВРЕСА. За что?

ВИКТОР. За все.

ЕВРЕСА (усмехается). Они должны были убить нашего ребенка, чтобы ты смог сказать мне – ты.

Евреса выходит за дверь. Тишина.

ВИКТОР (смотрит в зрительный зал). На следующее утро все газеты и порталы опубликовали сообщение о крупном успехе сербской полиции в борьбе с преступностью. (Вытаскивает из кармана шерстяную шапочку, такую, какую носил Неманя). Неманя не захотел сдаться, и его тело оказалось невозможно идентифицировать: в таком оно было состоянии. Хотя поблизости нашли его шапку, следователи не сочли ее достаточным доказательством. Евреса позвонила мне и сказала, чтобы я приехал сдать кровь. Это могла бы сделать и она, но ей хотелось, чтобы приехал я. Следователь сказал мне только одну фразу: «Анализ показал, что убитый – ваш сын». (Короткая пауза, во время которой Виктор надевает шерстяную шапку Немани). В первый и последний раз я видел его, когда его тело клали в гроб. (Берет со стола DVD). Если вы случайно будете смотреть этот фильм, то знайте, что тот, с обритой головой, с усами и татуировкой сербского герба на плече – мой сын. Эту драму я посвящаю ему, чье имя на могиле написано кириллицей, и еще тому нерожденному ребенку Милисавы, у которого нет ни могилы, ни имени. Надеюсь, что других мертвых детей у меня нет.