Витрины великого эксперимента

Работая над организацией ОБИ и, позже, ВОКСа, ставшего основным детищем Каменевой в 1920-х годах, она не покинула сферу «культуры», но политическая значимость ее работы серьезно возросла. Каменева бросилась в водоворот бюрократической политики государственного строительства с революционной энергией, типичной для большевистской интеллигенции 1920-х годов: ОБИ, естественно, располагалось в Москве, и не где-нибудь, а в гостинице «Метрополь», вскоре ставшей известной иностранным гостям как «институт Каменевой»^{102}. Хотя место, которое Ольга Давыдовна занимала в высшем эшелоне большевистской элиты, и способствовало само по себе ее усилиям, тем не менее и тут во многих отношениях она столкнулась с немалыми трудностями: в условиях раннего нэпа финансирование было скудным, и лишь небольшая группа членов правящей партии владела иностранными языками настолько хорошо, чтобы вообще работать в данной области.

Вся карьера Каменевой в сфере государственного строительства во времена нэпа характеризовалась наличием некоторого парадокса. Многое в советском проекте, что можно было бы считать модернистским, говорило о сильном тяготении к моделированию разума и изменению психики; много нового и даже уникального было в тотальности советского проекта, в расширении озабоченности его создателей формированием новой культуры и управлением ею. Однако в условиях финансового дефицита большевистский этатизм и марксистский экономический детерминизм способствовали тому, что инициативы партии-государства имели большее воздействие, если они относились к таким сферам, как промышленность, технология, торговля и межгосударственные отношения или даже агитация и пропаганда в широких масштабах. Много позже, в конце 1920-х годов, столкнувшись с политической атакой в свой адрес, Каменева напомнила ЦК, что именно она создала весьма успешное предприятие «с нуля», «без особой даже моральной поддержки со стороны партии». «Я рискну сказать еще жестче: даже при прямом пренебрежении к этой работе… Со стороны ЦК все директивы ограничивались только лаконическим указанием: “Не возражать”».

Таким образом, личная инициатива Каменевой оказалась основополагающей для формирования важнейшей части советской системы приема иностранцев и налаживания культурных связей с внешним миром. Каковы же были подходы, реализованные ею при запуске этого предприятия? В отличие от большинства публичных большевистских интеллектуалов, таких как Луначарский, Каменева сознательно держалась в тени и практически не публиковалась. Однако она оставила несколько интригующих замечаний в своей единственной, мало кому известной книге о рабочих столовых, изданной в 1926 году. Здесь она писала о «культурности» — ключевом понятии, пережившем все зигзаги и повороты советской культурной революции 1920–1930-х годов. О том, что же такое эта «культурность», много спорили в 1920-х годах, нов большинстве определений комбинировались три компонента: грамотность и знания, гигиена и правила поведения, социально-политическая активность. Сама Каменева в данном контексте стремилась подчеркнуть последние два компонента: «культурность» была не просто функцией грамотности и книжности, но также включала «опрятность, чистоплотность, дисциплинированность, уважение, признание права за другими, интерес к общественной жизни, активное участие в ней и т.д. И т.д.». Участие Каменевой в этой дискуссии показывает, насколько тесно данное понятие было связано с представлением о европейскости. Цивилизаторская миссия Каменевой распространялась и на многих членов большевистской партии, которым явно недоставало перечисленных качеств, на что автор довольно резко указывала. Организация образцовых учреждений, таких как чистые «показательные столовые» с хорошим обслуживанием, являлась одним из способов повышения культурного уровня^{103}.[7]

Ничего уникального в подобной формулировке цивилизаторской миссии, столь свойственной культурной революции 1920-х годов, не было, а уверенность Каменевой в поучительном примере всего образцово-показательного также не представляла собой чего-то необычного. Однако то, как Ольга Давыдовна понимала «культурность», проливает свет на два фундаментальных принципа ее деятельности на международной арене. С одной стороны, «завоевания» советской власти должны были пропагандироваться максимально широко и активно. Каменева бескомпромиссно концентрировалась на политическом измерении своей международной деятельности, и прежде всего на обеспечении сочувствия режиму. С другой стороны, она постоянно выражала уверенность, что советское государство остро нуждается в более ясном видении внешнего мира, и особенно — развитых стран Запада.