Вице-канцлер Третьего рейха. Воспоминания политического деятеля гитлеровской Германии. 1933-1947

Едва ли стоит добавлять, что моя окончательная отставка была с восторгом встречена нацистами, партией центра и партиями левого толка. Только либеральная и консервативная пресса нашли слова одобрения моей администрации. На прощальном заседании кабинета я поблагодарил министров за их сотрудничество и просил всех, кто останется на своих постах, продолжать работать на благо страны вместе с моим другом и преемником. Шлейхер, со своей стороны, предложил мне занять пост посла в Париже. Это предложение было для меня в высшей степени заманчиво, поскольку предоставляло прекрасную возможность для укрепления франко-германских отношений. Я обсудил эту идею с президентом, но он попросил меня временно не соглашаться на это назначение. Он с радостью увидел бы меня в Париже, но ближайшее будущее сулило столько трудностей, что он предпочитает иметь меня в пределах досягаемости, с тем чтобы время от времени иметь возможность советоваться со мной. Я не мог заставить себя отклонить его просьбу и остался в Берлине.

Глава 13 От Шлейхера к Гитлеру

Правительство Шлейхера. – Завтрак у Шредера. – Финансирование нацистской партии. – Земельные выборы в Липпе[108]. – Шлейхер в затруднительном положении. – Провал заговора Штрассера. – Последнее усилие Шлейхера. – Homo regius[109]. – Контакты с Гитлером. – Правительство Гитлера сформировано. – Размышления о Шлейхере

Первая политическая декларация Шлейхера содержала мало вызывающих противоречия положений. Он, без сомнения, намеревался заделать брешь между правительством и политическими партиями. В декларации больше не содержалось упоминаний о реформах и делался акцент на восстановление экономики. Если его политике суждено было привести к успеху, то выбранная им линия поведения являлась единственно правильной. Он несколько раз одобрительно отозвался обо мне и дал понять, что мы расстались, сохранив наилучшие отношения. Общественность даже намеком не была осведомлена о драматических событиях последних сорока восьми часов.

Большинство моих близких друзей весьма критически отнеслись к тому, что я оставил свой пост в такой решающий момент. Вероятно, они были правы. Это истинная правда, что я не испытывал личной неприязни к Шлейхеру. Он был, без сомнения, оправдан уже тем, что принял на себя всю полноту ответственности за развитие политических событий, которыми он так долго управлял из-за кулис. Наши расхождения с ним лежали в политической области, и я не хочу сводить их к мотивам личного характера. Через две недели я стал почетным гостем на обеде, дававшемся берлинским «Геррен-клубом», на котором я выступил тогда с обзором шести месяцев работы моего правительства, особо остановившись на необходимости проведения реформ в том виде, как это представлялось мне. В том выступлении, как и сейчас на этих страницах, я отнес начало ухудшения политической ситуации к моменту, когда Брюнингу в преддверии президентских выборов не удалось добиться присоединения к своей коалиции нацистов, пока такая вероятность все еще существовала.

Там присутствовало более трехсот человек, и мы продолжали обсуждать политическую ситуацию еще в течение долгого времени после окончания обеда. В числе гостей оказался банкир из Кельна по фамилии Шредер. Мы провели вместе несколько минут, разговаривая на столь общие темы, что только дальнейшее развитие событий позволило мне вспомнить этот эпизод. Насколько я мог понять, он придерживался того мнения, что правительство по– прежнему обязано достичь какого-то компромисса с Гитлером. Быть может, он считал, что все еще сохраняется возможность добиться поддержки нацистским движением мероприятий, необходимых для восстановления экономики страны. Когда он высказал предположение, что существует шанс на установление моего личного контакта с Гитлером, я согласился им воспользоваться.

Кажется, что в моем согласии не было ничего экстраординарного, поскольку Шлейхер и я до этого месяцами искали возможность установить рабочие отношения с нацистами. Так, с моей точки зрения, обстояло дело. Если бы я отнесся к этому случаю сколько-нибудь серьезно, то непременно рассказал бы о нем Шлейхеру еще до своего отъезда из Берлина. Но вышло так, что я уехал домой в Саар перед самым Рождеством, так и не вспомнив о том разговоре, и получил напоминание о нем только 28 декабря, когда Шредер позвонил мне и поинтересовался, буду ли я свободен в ближайшие несколько дней, чтобы встретиться с Гитлером. Я сказал ему, что 4 января выеду в Берлин через Дюссельдорф, и, если он того захочет, могу по пути сделать остановку в Кельне.