Вице-канцлер Третьего рейха. Воспоминания политического деятеля гитлеровской Германии. 1933-1947

Так, не предвещая ничего необычного, было подготовлено свидание, ставшее наиболее спорным событием из всего того, в чем я принимал участие за всю жизнь. На заседаниях Нюрнбергского трибунала обвинение называло мой завтрак с Гитлером началом заговора, имевшего целью приход к власти нацистов. Такое истолкование было почти невероятно по своей наивности; большинство политических партий в тот или иной момент на протяжении 1932 года были готовы рассмотреть возможность своего участия в правительстве с Гитлером в роли канцлера. Возможно, мне удастся теперь раз и навсегда расставить факты по своим местам.

Десятки раз меня спрашивали, почему вообще могла произойти моя беседа с Гитлером. Ответ на это очень прост. Нацисты имели в рейхстаге 195 депутатских мест и оставались во время правления Шлейхера крупнейшей политической силой. Я до сих пор серьезно сомневаюсь, что Шлейхер смог бы осуществить раскол их партии. Если бы ему это удалось, он тем не менее получил бы в парламенте только весьма нестабильное большинство. Конституционная реформа оставалась столь же необходимой, как и раньше, а собрать требующееся для ее проведения большинство по-прежнему было невозможно. Существуют свидетельства, показывающие, что в том случае, если бы раскол партии действительно произошел, ее не вошедшее в правительство крыло, вероятнее всего, объединилось бы в одну команду с крайне левыми, на что они из тактических соображений не единожды демонстрировали готовность пойти. Мы со Шлейхером всегда соглашались с тем, что такого развития ситуации следует избегать любой ценой. Мне по-прежнему кажется, что лучше всего было бы взвалить часть ответственности за управление страной на нацистскую партию в целом. К декабрю план Шлейхера уже доказал свою непригодность. Штрассер действительно вышел из партии после яростных препирательств с Гитлером, но ни один из ее сколько– нибудь влиятельных членов за ним не последовал. Мне кажется, что все ходившие тогда слухи о слабости партии были сильно преувеличены. Гитлер восстановил дисциплину с присущей ему безжалостностью. Предполагалось, что их финансы находятся в скверном состоянии, что было совсем неудивительно, если принять во внимание суммы, затраченные ими на ноябрьские выборы. Однако в финансовом отношении партии всегда удавалось держать голову над водой, вне зависимости от того, получала она деньги от промышленных кругов или же из-за границы – вопрос, на котором я еще остановлюсь позднее.

Я полагал, что возможно еще убедить Гитлера принять участие в правительстве Шлейхера. Некоторые влиятельные нацисты были уверены: потери, понесенные партией на ноябрьских выборах, означают, что движение прошло пик своего влияния, и они поступят весьма благоразумно, незамедлительно вступив в правительство. Я не имел ни малейшего желания причинять Шлейхеру неприятности, а думал скорее о возможности продолжить обсуждение вопросов, поднятых на переговорах, которые я начал с Гитлером в августе. Я, по всей вероятности, испытывал бы меньше оптимизма, если бы знал о новой попытке Шлейхера, предпринятой им во второй половине ноября, завязать отношения с Гитлером. Майор Отт, с которым мы уже встречались раньше, будучи доверенным лицом Шлейхера, смог дать Нюрнбергскому трибуналу любопытные показания. Он сообщил, что Шлейхер послал его в Веймар к Гитлеру с предложением войти в правительство, которое он надеялся сформировать после моего ухода в отставку. Гитлер с ходу отверг эту идею. Я, однако, в то время ничего об этом не знал и могу только предположить, что у Шлейхера совесть была неспокойна из-за этих переговоров, которые он вел за моей спиной.