Вице-канцлер Третьего рейха. Воспоминания политического деятеля гитлеровской Германии. 1933-1947

Когда были подведены итоги жизненно важных выборов, прошедших 5 марта, выяснилось, что нацисты получили вместо 11,7 миллиона голосов (цифра на ноябрь предыдущего года) 17,2 миллиона. Их 195 голосов в палате превратились в 288. У левых партий оказалось почти столько же мест, что и на прошлых выборах. Социалисты потеряли 2 места, обретя 119 мандатов, коммунисты потеряли 8 мест и имели теперь 81 депутата, а партия центра даже приобрела на 3 места больше прежнего. Увеличение числа голосов, поданных за нацистов, произошло почти исключительно за счет правых партий и отколовшихся группировок.

Высказывались предположения, что нацисты добились такого результата если не благодаря прямым подтасовкам, то, во всяком случае, путем запугивания избирателей. Это попросту не соответствует действительности. 5 февраля был подписан указ, в соответствии с которым для проведения политических собраний отныне требовалось получать разрешение. Действительно, в Пруссии Геринг использовал это положение для ограничения избирательной активности оппозиционных партий. Но в остальных землях министры внутренних дел оставались на своих постах со времен Веймарской республики. Кроме того, важно заметить, что 5 марта еще сохранялась тайна голосования, а чиновники избирательных комиссий отбирались поровну от всех партий. Давление, которое оказывалось на избирателей в последующих выборах, было эффективным в основном потому, что никто более не верил в сохранение тайны голосования. Даже если при проведении выборов 5 марта и можно усмотреть намеки на запугивание избирателей, это никоим образом не отменяет того факта, что две важнейшие партии, социал-демократы и центр, получили примерно столько же голосов, что и в предыдущие тринадцать лет.

Мой собственный предвыборный блок собрал 1,3 миллиона голосов и получил 52 места в палате, но нацисты, с их 47 процентами мест, едва не добились абсолютного большинства. Нация в целом недвусмысленно вручила Гитлеру мандат на управление страной. Я старался уравновесить его влияние, но никто больше не видел в этом необходимости. Приверженцы социалистов и партии центра, по-прежнему одержимые своими партийными догматами, не пожелали с нами объединиться, хотя мы совершенно недвусмысленно показали, что наш блок не является сателлитом Гитлера.

Центристские партии – центр и Баварская народная – предпочли с удовлетворением почивать на лаврах. Они считали себя спасителями Германии от революции 1919 года и людьми, которые с успехом предотвратили социалистические эксперименты и поставили страну на ноги после ужасного краха, вызванного войной. За период с 13 февраля 1919 года по 2 июня 1932-го в сменявших друг друга девятнадцати правительствах рейха представители партии центра занимали ни много ни мало восемьдесят три министерских поста. За восемь лет ее члены девять раз становились рейхсканцлерами. Даже наилучшие результаты, достигнутые социалистами, не могут сравниться с этими достижениями. За длительное время пребывания у власти буржуазный центр потерял чувство реальности.

Нет ничего удивительного в том, что нацисты приветствовали полученную ими неожиданно высокую поддержку населения как триумф революции. Достигнутый результат придавал новый импульс будущим революционным переменам, которых добивались представители радикального крыла партии и которые, несмотря на первоначальное сдерживание руководства, ими внутренне одобрялись.

Я не знаю, что привело Гитлера к мысли перенести церемонию открытия нового Рейхстага в гарнизонную церковь Потсдама. Возможно, этому способствовал его извращенный романтизм в соединении с пониманием пропагандистской ценности старинных традиций. Когда он выдвинул свое предложение, я не стал возражать. Во времена прусских королей и германских императоров открытие парламента всегда сопровождалось религиозными церемониями. Возврат к этой традиции, да к тому же в церкви, хранившей останки Фридриха Великого и считавшейся символом всех суровых добродетелей старой Пруссии, показался мне полезным контрастом материализму нацистов. К моему изумлению, Гитлер предпочел не участвовать в религиозной части церемонии. Я сказал ему, что ему следует пренебречь возможной критикой внутри партии, поскольку теперь он является представителем всего народа, но это не произвело на него никакого впечатления. Это был первый отказ, полученный мной за время наших отношений, и мне оставалось только предположить, что решающим фактором при принятии этого решения оказались его опасения вызвать недовольство в рядах собственной партии.

Когда выборы прошли, я стал видеться с ним чаще. Его восхищение их итогами казалось безграничным, а главным поводом для досады служил отказ нашего блока сформулировать с его партией общую программу. Он пытался уговорить меня отказаться от той независимой роли, которую я выбрал для себя в коалиционном правительстве. «Ведь вы же старый солдат, герр фон Папен, – говорил он мне, – и знаете старую поговорку о сильнейших батальонах. Если мы двинемся вместе, то наверняка получим большинство, и победа будет за нами».