Вице-канцлер Третьего рейха. Воспоминания политического деятеля гитлеровской Германии. 1933-1947

В конце ряда сидел Шахт. Его никогда не покидали чувство юмора и оптимизм. Он не изменился ни на йоту и выглядел в точности таким, каким я всегда видел его: чрезвычайно умным, саркастичным и исполненным едкой иронии, когда дело доходило до необходимости в чем-то поправить утверждения обвинителей. Шахт оставался все тем же эгоистом, каким был всегда. Своим основным свидетелем защиты он выбрал герра Гизевиуса, который, прежде чем перешел к Канарису в абвер, был чиновником гестапо, а потом еще работал в разведке Соединенных Штатов и изображал из себя par excellence[201] человека сопротивления. Этот персонаж, однако, всячески пытаясь подчеркнуть противодействие Шахта нацистскому режиму, не преминул предположить, что остальные двадцать обвиняемых заслуживают повешения.

После смерти Геббельса министерство пропаганды было представлено Гансом Фриче. В некотором смысле это было обидно.

Диалектический талант сатанински одаренного маленького доктора стал бы для трибунала крепким орешком. Подчиненные Геббельса не могли служить ему достойной заменой. Тем не менее Фриче искусно защищался, настаивая, что являлся всего лишь «голосом хозяина», даже если сам придерживался иного мнения.

Мне остается рассказать о Геринге. Он, по всей вероятности, являлся на процессе самой заметной фигурой. Главное действующее лицо, Гитлер, покончил с собой. Так же поступили его основные сподвижники Геббельс и Гиммлер. Те, кто теперь отвечал за их действия, за исключением Геринга, не были особами первого ранга. Он абсолютно превосходил классом этих dei minores[202] и был единственным, у кого хватило мужества отстаивать то, что он совершил и что пытался совершить. «Ни слова против Гитлера», – сказал он нам однажды, когда внимание охранников было чем-то отвлечено. Он, кажется, полагал, что лояльность режиму следует блюсти даже в стенах тюрьмы, или, возможно, гордость мешала ему признать перед врагами то, что внутренне он уже осознал. Так или иначе, но тот факт, что он оказался единственным, кто по– настоящему пытался защищать свои убеждения, делает ему честь.

Соответчики Геринга не вняли его требованию не говорить плохо о Гитлере. По какой-то странной причине суд в этом отношении оказался более корректен. Одним из самых гротескных аспектов процесса стало то, что против Гитлера не было выдвинуто никаких обвинений ни в предварительном обвинительном заключении, ни в приговоре. Когда в ходе слушаний все более отчетливо проявлялось то, что Гитлер, который ни в коем случае не являлся декоративной фигурой, управляемой из-за кулис какими-то интриганами, сам был инициатором почти всех проводимых режимом мероприятий, суд практически не предпринял попыток зафиксировать это в протоколах. Именно он, несмотря на свою гибель, должен был стать главным обвиняемым на процессе. Тот факт, что не было сделано попытки привлечь к суду Гитлера, явился с психологической точки зрения одним из основных пороков процесса и еще неминуемо отзовется эхом в истории.

В беседах, которые происходили у меня с Герингом в период между окончанием процесса и объявлением приговоров, я нашел его все тем же добродушным и раскованным человеком, каким я всегда знал его прежде. Совершенно не заботясь о своей неизбежной судьбе, он часто обсуждал с Нейратом, Кейтелем и со мной различные моменты прошлого. В какой-то период я старался выяснить, почему этот «кронпринц» Третьего рейха не вмешался, когда увидел, что политика Гитлера неминуемо приведет к войне и краху Германии. Теперь я сделал еще одну попытку, но заставить его говорить на эту тему по-прежнему было невозможно. «Я взял на себя всю ответственность за все, что произошло, – отвечал он. – Предотвратить войну я не мог, хотя и считал ее великой ошибкой. Вы или Нейрат, возможно, могли бы заключить мир, а Риббентроп на это не был способен. Он умел только сплетничать о том, что, по его мнению, лежало на уме у Гитлера». В последние годы войны, рассказал мне Геринг, он чувствовал, что Гитлер, вероятно, сошел с ума, но поделать с этим ничего не мог. Как личность Геринг был наделен многими достоинствами. Он был человек открытый, мужественный и очень обаятельный. Эти качества он сохранил до конца.

Глава 31 Процесс

Устав трибунала. – Его регламент. – Зал судебных заседаний суда. – Судьи. – Обвинение против меня. – Проблемы со свидетелями. – Сокрытие документов. – Австрийский вопрос. – Показания Гвидо Шмидта. – Перекрестный допрос ведется сэром Дэвидом Максвеллом Файфом. – Вердикт суда. – Я оправдан. – Размышления о процессе