Вице-канцлер Третьего рейха. Воспоминания политического деятеля гитлеровской Германии. 1933-1947

Мнение Секта о Шлейхере приведено в написанной генералом Рабенау[49] биографии, которая, возможно, неизвестна за границей. Сект считал свою опалу делом рук Шлейхера. В начале 1926 года Шлейхер убедил Гесслера создать под непосредственным контролем министерства политический отдел и назначить его начальником себя самого. Им, как видно, двигало желание устранить Секта с политической арены, а затем, при первой возможности, нейтрализовать его. Рабенау цитирует замечание Секта о том, что дело «Черного рейхсвера» не предоставило подходящего повода для этого, поскольку сам министр был глубоко в нем замешан. Но Шлейхер, по-видимому, активно стремился устранить человека, влияние которого в армии уступало только влиянию Гинденбурга и который был опасным соперником в борьбе за пост канцлера. 5 июня 1932 года Сект отметил в своем дневнике по поводу приближавшихся выборов в рейхстаг: «Голосовать за Шлейхера после всего происшедшего будет на самом деле чересчур».

В кайзеровской Германии в голову не могло прийти ни офицеру, ни гражданскому лицу рассматривать армию как инструмент внутренней политики. Даже после введения воинской повинности армию никогда не использовали в подобных целях. В революцию 1848 года она просто осуществляла защиту личности суверена. До 1918 года политика считалась делом правительства и парламента, а исполнительная власть принадлежала по последнему счету полиции. После войны картина совершенно изменилась. Революционное правительство Эберта и Шейдемана не имело среди народных масс никакого авторитета. Мятеж спартаковцев удалось подавить только с помощью добровольческих отрядов и наспех сформированных частей новой стотысячной армии. Когда в 1923 году положение стабилизировалось, Сект был первым, кто настаивал на нейтралитете армии в вопросах политики. Это оказалось непростой задачей, поскольку как левые, так и правые партии стремились превратить рейхсвер в инструмент, который служил бы их собственным интересам. Организация армии опирается прежде всего на сильные офицерские и унтер-офицерские кадры. Единственный имевшийся после войны в Германии личный состав был воспитан в традициях кайзеровских времен. Большинство офицеров имели консервативные склонности, а их идеологические пристрастия, естественно, оказывались ближе к партиям правого направления. В виде контрмеры находившиеся у власти левые потребовали проведения «демократической реформы» в вопросах комплектования армии. Эти противоречия приобрели еще большую остроту в период подъема нацистского движения. Многие молодые офицеры, которым претила партийная работа, были увлечены динамизмом нацистов.

Пока президентом был человек с военным авторитетом фельдмаршала Гинденбурга, опасности использования рейхсвера для достижения внутриполитических целей не существовало, хотя в случае внутреннего конфликта центральное правительство, не имевшее в своем распоряжении сил исполнительной власти, оказывалось в полной зависимости от прусской полиции. В таком положении я оказался 20 июля 1932 года, хотя нам и удалось обеспечить введение чрезвычайного положения, не апеллируя к армии. Не следует забывать, что армия, поставленная перед необходимостью изыскания резервов для обороны наших восточных границ, была вынуждена обратиться за помощью к военизированным партийным группам. Для того чтобы поддержать свои традиции политической беспристрастности, ей пришлось использовать для этой цели как левых, так и правых, включая нацистов. Эта неприятная необходимость никогда бы не возникла, если бы державы-победительницы позволили нам иметь силы, достаточные для самозащиты и обороны.

Даже эта зависимость от внутренней ситуации не заставила бы армию превратиться в инструмент политики. Были еще слишком сильны вековые традиции офицерского корпуса, воспитанного в представлении, что защита страны от внешнего нападения есть его единственная обязанность. Понятие «политического генерала» было совершенно чуждым для имперской Германии, но слабые и неуверенные в себе правительства республики стали значительно более благодатной почвой для любой этой породы. В течение двадцатых годов Шлейхер постепенно превратился в образец такого человека.

Он принадлежал к четвертому поколению семьи профессиональных военных; в судьбоносном 1932 году ему исполнилось всего пятьдесят лет. Для него было большой удачей служить в 3-м гвардейском полку, в котором служили и сам Гинденбург, и его сын Оскар. Поэтому с самого начала между ними существовала связь. В Генеральном штабе перед войной он работал в железнодорожном отделе под началом генерала Гренера, который позднее стал военным министром. Он провел почти всю войну в штабе Людендорфа, непосредственно в центре, где принимались все важнейшие решения. За исключением короткого промежутка времени, он не принимал участия в боевых действиях, почему о нем и говорили в армии снисходительно как о «канцелярском генерале».