Виттория Аккоромбона

— Нет! Нет! — воскликнул Камилло. — Я признателен за вашу доброту и благосклонность, но должен отказаться. Солнце сейчас такое жаркое, что одежда скоро высохнет, да и мой дядя живет неподалеку, я побегу к нему и там переоденусь. Какое блаженство, что я сумел оказать вам такую услугу и спасти вашу прекрасную дочь. Незаслуженное счастье!

Он убежал, и матрона, не говоря ни слова, повела своих детей домой. Виттория была задумчива, а Фламинио глубоко потрясен.

Когда Камилло пришел к своему старому дяде и рассказал ему о случившемся, старик ворчливо заявил:

— Все это — детские шалости, ведущие к большому несчастью. А если бы вы оба утонули и вас поглотила пучина? Я давно говорю тебе: общение с этими надменными людьми не пристало тебе, простому сыну горожанина. Чего тебе ждать от них? Ты будешь тяготиться своим положением и зря потеряешь время: даже если с риском для здоровья и жизни вытащишь кого-нибудь из них из воды, то и тогда не видать тебе их благодарности. Они якшаются с кардиналами и баронами. Когда высокомерный аббат, старший брат, проходит мимо, он едва удостаивает меня своим взглядом. Долговязый детина никогда не сделает мне что-нибудь приятное, как бы я ни унижался перед ним. А сейчас отправляйся в свою комнату! Разденься, ляг в постель, чтобы согреться, я пришлю тебе еду.

Камилло охотно повиновался дяде, только чтобы побыть одному. Почти не сознавая, что делает, он разделся, лег и стал грезить о происшедшем. «Господи, — твердил он себе, — кто я такой? А она говорила мне «ты». Целуя эти божественные уста, я хорошо чувствовал ее, когда она отвечала на мои поцелуи. Потом она отстранилась, но так ласково, нежно! А как она хороша! А эта грудь! О, могут ли холст и мрамор передать всю реальность и полноту жизни? Я жил ради одного этого мгновения — когда чувствовал это тело, прижатое к моему, ощутил биение ее сердца, но когда ее одежда откинулась в движении и обнажилась нога и колено!.. Неужели я когда-нибудь забуду этот миг блаженства? Неужели воспоминание о нем не сделает меня жалким и даже безумным? Какими тусклыми нам кажутся свет и мерцание, цвет и сверкающая белизна против сияния и великолепия, которые открывает нам тело прекрасной женщины! И это божество, однажды увидев, хочется созерцать постоянно. Зачем еще жить? Эти мгновения никогда, никогда не возвращаются. Не лучше ли было бы позволить водовороту утащить меня вместе с ней в вечно темную глубину?.. Погубить ее вместо того, чтобы спасти? Разве мы знаем, что такое смерть? Для меня она была бы счастьем, небом и блаженством, пусть даже в страхе отчаяния».

Так фантазировал Камилло и не мог ни заснуть, ни совершенно пробудиться.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Поскольку у семьи Аккоромбони было очень много друзей и знакомых, большей частью в близлежащем Риме, то естественно, что до всех, кто знал о них, вскоре дошли слухи об этом происшествии, и порой с большими преувеличениями; некоторые даже думали, что юная и прекрасная Виттория преждевременно покинула мир. Мать, скрывающая свое глубокое потрясение, боясь проявления любой слабости, надеялась, что скоро снова увидит юного Камилло, еще раз выскажет ему свою благодарность и попытается узнать у него, каким образом она могла бы быть ему полезной в будущем. Но юноша так и не появился, она стала беспокоиться, а Виттория еще больше, о том, что Камилло мог простудиться. Они не допускали мысли, что он вернулся в Рим, не попрощавшись с ними. В таком ожидании мать однажды утром заявила дочери:

— Дитя мое, это неприлично, что мы совсем не беспокоимся о молодом человеке, которому ты обязана своей жизнью. Он беден, его родители, я слышала, живут в нищете. Говорят, что он собирается стать священником. Мы должны помочь ему и его родителям хотя бы деньгами, так он сможет спокойно продолжить свои занятия, и нам нужно обратиться за содействием к нашим покровителям, чтобы он получил доходное место и впоследствии поддерживал своих бедных отца и мать. В подобных случаях у меня всегда возникает желание разбогатеть, чтобы надолго обеспечить счастье одного из таких нуждающихся. Во всяком случае, я в состоянии дать ему сто скуди {23}, которые недавно отложила из своих сбережений на непредвиденные расходы. Но моя протекция принесет ему гораздо больше пользы, чем любые деньги. Фламинио, Виттория, что вы на это скажете, дети мои?

Фламинио, конечно, согласился с матерью, но Виттория с улыбкой покачала головой, так что мать смущенно и испытующе посмотрела на нее, стараясь проникнуть в ее мысли.