Виттория Аккоромбона

— Все равно, — возразил старший, — иногда ты многое отдал бы за то, чтобы вернуть назад, казалось бы, ничего не значащее слово. Слишком часто из-за болтливости попадаешь в определенную зависимость от людей, с которыми лучше не иметь ничего общего; с незнакомыми или чужими людьми это вызывает своего рода доверительные отношения, а они потом могут привести к зависимости. Тому, кого считают словоохотливым, умный клеветник легко может приписать такое, чего тот никогда не говорил, и сумеет заставить других поверить в это.

Попутчики расстались недовольные друг другом.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Было начало июля, который принес в этом году небывалую жару. В Италии уже давно заметили, что в жаркие месяцы совершается больше преступлений и убийств. На севере же давно обратили внимание на то, что холодный климат ожесточает сердца людей больше, чем мягкий и теплый. В прекрасной Флоренции во всех домах и дворцах старались создать приятную свежесть и прохладу, многие богатые семьи выехали в горы в свои имения, и двор герцога тоже решил посетить несколько прелестных замков за городом.

Франческо Медичи был занят работой во дворце. Еще не обремененный годами, он уже начинал полнеть. Выражение его лица было мягким и приветливым, но он стремился напустить на себя серьезный вид. Его пристальный, умный взгляд одновременно отталкивал и завораживал. Франческо перенял его у короля и первых грандов в Испании, которых видел во время своего длительного пребывания там. Этим взглядом он часто ставил своих подданных в неловкое положение.

Перед ним стоял его секретарь Малеспина. Герцог, казалось, был им доволен и с удовлетворением слушал доклад о новостях в Риме. Ему было приятно узнать все мелочи о своем брате-кардинале, сообщаемые ему тайным секретарем. Не без злорадства он выслушал несколько анекдотов о частной жизни, а также о мелких слабостях, которые допускает в спешке или по небрежности человек, не зная того, что находится под неусыпным надзором.

Вошел камергер и доложил о визите герцога Браччиано. Франческо заметно стушевался и вполголоса промолвил с выражением глубокой досады на лице:

— Браччиано? Откуда прибыл этот неугомонный человек так неожиданно, так внезапно, как гром среди ясного неба? Что ему нужно во Флоренции?

Он махнул камергеру, тот вышел, раскрыв двустворчатые двери, и в ослепительном платье вошел высокий, статный мужчина с королевской осанкой. Франческо поднялся навстречу ему с сияющим от радости лицом и сердечно обнял его. Малеспина остолбенел, он готов был вместе с дворцом провалиться сквозь землю, ибо герцог Браччиано оказался не кем иным, как доном Джузеппе — его недавним спутником. Пока князья обменивались приветствиями, секретарь, бледный и смущенный, поспешил удалиться, а Паоло Джордано не подал даже вида, что знаком с ним. Секретарь понял, что будет умнее промолчать о вечере в Риме и совместном путешествии со знатным попутчиком.

Спустя некоторое время вошел и младший брат герцога, необузданный дон Пьетро. В его облике просматривались благородные черты Медичи, но в глазах блуждал беспокойный огонь, лицо было бледным, изнуренным. Чувствовалось, что он сильно взволнован. Войдя, он сразу принялся твердить о своем позоре, бранить семью, где ни отец, ни брат не прилагают усилий, чтобы наказать его жену, вызывающую публичные скандалы.

— А что будет дальше? — закричал вдруг дон Пьетро, нервно жестикулируя. — Я больше не буду терпеть это позорное пятно на своей семье!

Браччиано заговорил о разводе, о том, чтобы упрятать заблудшую женщину в монастырь.

— Чтобы привлечь еще больше внимания? — спросил Пьетро, нетерпеливо топнув ногой. — Гораздо проще и надежнее другое средство, которое не потребует вмешательства суда и священника.

— Что ты имеешь в виду? — спросил герцог.

— Ты так долго жил в Испании, — ответил тот, — и не знаешь? Только при одном подозрении, даже не имея доказательств, что женщина обесчестила мужа, там уже хватаются за кинжал.

— Мой принц, — промолвил Браччиано, — подумайте трезво и хладнокровно, прежде чем решитесь на крайние меры. Элеонора красива и умна. Вы прежде любили ее, избавьте себя, супругу и свет от трагедий. Не позволяйте клевете и подозрениям разрушить ваш дом, на блестящих страницах истории которого судьба уже оставила кровавые следы.

Великий герцог продолжал монолог в том же духе, взывая принца к благоразумию, но дон Пьетро прервал его негодующим криком: