Вьюн над водой

– Нельзя обманывать мать, – громыхал, перемежая удары, голос. – Я должна знать всю правду и только правду. Я тебя родила, я твоя мать, ясно?! И обманывать меня нельзя. Всегда и везде, при любых обстоятельствах, я должна знать только правду. Ты должен быть честным, сын!

Ване было очень больно, и все же он думал, что Мария Михайловна, которая жила в квартире снизу, наверняка все слышит, и знает, что Мать обманула ее – никуда она не ушла. Да еще и заставила врать мальчика.

1/64

Учительниц сменилось много. Мать, как справедливо она отмечала, действительно оставалась одна. Из всех школьных предметов Ваня сперва невзлюбил физкультуру, но к третьему классу его отношение изменилось.

Несколько месяцев в огромном спортивном зале вместе со всем классом он тренировал кувырки на мате. Это упражнение никак не давалось мальчику. Сделав кувырок, он должен был увидеть потолок спортзала, который казался бесконечно высоким и внушал непреодолимый страх.

– Давай, ну давай! – раззадоривал его физрук, сухой мужчина в возрасте. – Ничего там страшного нет, вот увидишь!

Физрук помогал со всеми упражнениями классу, поддерживал детей, так что в конечном счете не оставалось никого, кто не справлялся бы с любыми упражнениями. Когда даже девочки несколько раз кувыркнулись и получили оценки, по классу поползли смешки. Ваня понял: ситуация накалялась, но, как он ни старался, не мог преодолеть страх. Физрук призадумался:

– Ладно. После уроков можешь прийти?

Мальчик кивнул. Отзанимавшись, он взял сменку – футболку и спортивные штаны – и отправился в спортзал. Там почти никого не было, только занимались старшие мальчишки. Ваня посмотрел на них косо.

– Им до тебя никакого дела, – сказал физрук. – Никто на тебя не смотрит. Здесь только ты и я, идеальное время. Давай, преодолей свой страх!

Мальчик смотрел на потолок спортзала и вдруг твердо решил: не буду. Не буду смотреть туда. Зажмурюсь. Я должен, должен это сделать сегодня. Сегодня или никогда.

– Молодец! Молодец! – физрук чуть ли не танцевал над ним. – У тебя получилось! А ты говорил! А ну давай еще попробуй.

Теперь кувырок шел за кувырком – Ваня не просто делал упражнение, а наслаждался им, наслаждался тем, как легко давалось то, что вызывало страх так долго, наслаждался своей победой, собой.

С тем же чувством он шел домой – не шел, а бежал вприпрыжку, парил над привычной дорогой, за три года въевшейся в память до самого мелкого камешка. Он не вошел – впорхнул в квартиру. Но сказать ничего не успел.

– Надо поговорить, – сказала Мать. В груди мальчика вспыхнул холод – он знал, что с этих слов никогда не начиналось ничего хорошего. Он молча прошел в комнату.

– Что это?

В руке у матери была газета, Ваня сразу узнал ее – в отличие от обычных газет, которые клали в почтовый ящик, в этой было много рисунков и разнообразных шрифтов. Этим она и привлекла его на полке Союзпечати. Газета адресовалась молодежи.

– Я тебя спрашиваю, что это. Отвечай, когда тебя спрашивает мать.

– Газета, – сдавленно ответил Ваня.

– Это не газета, – Мать изобразила, будто плюет на страницы. – Это дерьмо собачье. Плюнуть и растереть.

– Я не знаю, – ответил мальчик. – Я не читал еще.

– И не будешь, – она раскрыла газету, листая страницы и делая вид, что останавливается на статьях. – «Фенечка» – так может называться нормальная газета? Одни придурки сюда пишут, другие продают. Это ж для дебилов! Ты что, хочешь быть дебилом, а?

– Нет.

– Так а зачем ты это покупаешь? Это для даунов, для умственно отсталых. Я для того горбачусь на рынке, продаю все эти шмотки, чтобы ты покупал такие газеты? Я тебя спрашиваю, не молчи.

– Мы собрали бутылки, – тихо сказал мальчик. – На турбазе, их много там.

– Не перечь матери! Чтобы больше никогда не покупал такие газеты, ясно?

– Я не знал, что там. Мне просто интересно, какие бывают газеты. Я хотел посмотреть. Это не значит…

Мать свернула газету в трубку и хлопнула по дивану.

– Просто скажи: я так больше не буду, и все! Все! Все! Ясно? Я. Так. Больше. Не. Буду.

– Я так больше не буду, – выпалил мальчик.

– Сменная одежда твоя где? Стирать пора.

Ваня остолбенел. Если до этого ему было просто некомфортно, то услышав этот вопрос Матери, он пришел в настоящий ужас. Только сейчас он понял, что вернулся домой без сменки – оставил ее в спортзале.

– Где, я тебя спрашиваю? Ну что ты молчишь? Что смотришь как баран на новые ворота?

Но мальчик уже не чувствовал, что может сказать хоть что-то. Ему хотелось провалиться сквозь землю, испариться, исчезнуть, не жить. Впрочем, что такое не жить? Этого он не знал. Словно сквозь дрему он слушал ругательства Матери, метавшейся по коридору в поисках пакета со спортивной одеждой, пока ее разъяренное лицо не возникло перед ним. Ваня инстинктивно отпрянул.

– Собирайся, – коротко сказала Мать.

В школе почти никого не было. Вопреки ожиданиям, в спортзале сменки не оказалось. Физрук уже ушел, и спросить было некого. Сердце мальчика сжалось от ужаса.

– Отвечай! Отвечай! – ревела над ним Мать в школьном коридоре. – Где она может быть? Где?