Виват, Королева! (СИ)

Исаев полулежал за дальним столиком, пытаясь хоть иногда концентрировать свое внимание на таком же в уматину пьяном собеседнике. Рядом, на диванчике, сидела посторонняя дамочка, которая делая вид, что помогает протирать разбитые костяшки, откровенно к нему клеилась, трогала, гладила, возможно, что-то шептала на ухо.

— Пошла отсюда, — Вера медленно подошла к столику, нависнув над незнакомкой.

— Я не поняла…

— Быстро. Два раза не повторяю.

Брюнетка недовольно зашипела, но под тяжелым взглядом Клинковой встала со своего места, сделав пару шагов по направлению к другому столику. Вера присела на ее место, закусив губу. Исаев повернулся к ней, тяжело вздыхая. Разбитая бровь, из которой сочившаяся до скулы кровь уже успела засохнуть, немного припухший нос и лопнувшая нижняя губа.

— Итак… — начал Артем, заметно поморщившись, чуть приоткрыв рот.

— Я приехала за тобой, — прошептала Вера, сдерживая рвущиеся наружу рыдания. Тяжело было видеть его в таком состоянии, но еще тяжелее было осознавать, что все это случилось, возможно, по ее вине.

— Надо же, какая честь…

— Поедем домой, я тебя прошу…

— Нахуй ты ее сюда привез? — Артем недовольно посмотрела на Сахнова, а потом шибанул кулаком по столу, что зазвенела посуда, заставляя некоторых обернуться, — Нахуя мне это все?

— Твоя женщина вторые сутки в истерике, что ты не появляешься дома. Куда я должен был ее привезти?

— Моя женщина… — хмыкнул Исаев, снова переводя мутный взгляд на Веру, — А ты знаешь, что мои женщины не ведут себя так… Ты слишком много стала себе позволять.

«Мои женщины».

Казалось бы, это не та ситуация, чтобы придираться к словам, но почему-то именно эту фразу Вера выхватила из контекста. Или это просто женский мозг так устроен, что любое упоминание других женщин, автоматически настраивает фокус?

— Я очень виновата перед тобой. Пожалуйста, — Вера взяла его за руку, прижимая ее к груди, — Поедем домой.

— Пойду, возьму водички, — Сахнов недовольно махнул рукой, встал, обходя людей, пошел к бару.

— Вер, да я же блять не знаю, что делать… Вер, если бы ты только могла представить, хоть немного… Пф-ф-ф… Хоть на чуть-чуть, — он ткнул в нее пальцем, буравя взглядом, — Ты думаешь, что я мудак? Я мудак, да, я мудак.

— Пожалуйста, не нужно, слышишь? Родной, мой дорогой, поедем… пожалуйста, — прикладывалась щекой к разбитым костяшкам тяжелой муской руки, пока он смотрел, стиснув второй кулак на столе.

— Ты все делаешь правильно, — признался он чуть тише, наконец, касаясь ее волос другой рукой, — Ты такая умница… Мне так тошно, от того, что ты плачешь, правда. Мне от себя, тошно, Рыжая…

— Мне очень плохо без тебя.

— А мне?… Вер, я тебе клянусь, что я убью тебя, если узнаю, что ты с кем-то еще, слышишь? — Артем выпрямился, теперь уже нависая над Верой, хватая ее за предплечье, — Ты знаешь, что ты сделала? Посмотри, что ты со мной сделала — он резко оттолкнул ее от себя, показывая на собственную одежду, в грязи, кое-где в кровоподтеках, видимо после драки.

— Тём, пожалуйста… — рыдала Вера, хватаясь за него, а он продолжал. Никак не мог успокоиться, словно она только что нажала на самую больную точку.

— Смотри, в кого я превратился. Смотри. Нравится? Ты меня с ума свела, я же психом становлюсь…

— Я очень тебя люблю, — не выдержала, отпуская его и срываясь с места, побежала к выходу, — Господи, прости меня.

Клинкова стояла спиной к выходу, привалившись бедром к машине и вытирая краем джинсовки бегущие слезы. Горящий кончик сигареты тои дело прыгал перед глазами из-за трясущихся рук.

Ну почему, все не может быть как у нормальных людей? К чему эти сложности?

Когда на улице послышались знакомые мужские голоса, девушка спрятала растрепанные волосы за уши и повернулась. Артем шел самостоятельно, на удивление, его почти не штормило. Ваня — чуть сзади, видимо все равно для подстраховки.

— Видимо, в тебе действительно что-то есть, раз мне мои же друзья собираются набить морду, за твои истерики, — Артем остановился напротив Веры, не обращая внимания на Сахнова, который молча, обошел машину и сел за руль.

— То, что я сказала, там… В офисе… Я очень за тебя беспокоюсь. Ты последнее время сам не свой.

— Это дороже любых признаний, Рыжая, — снова протянул руку, погладив по голове, а потом неожиданно притянул к себе, крепко обнимая, — У нас все так странно, Вер…

— Но это ничего не меняет, — постаралась поднять голову, но он не дал, крепче обхватывая девичий силуэт, так, чтоб она упиралась макушкой в его подбородок.

— Да. Это ничего не меняет.

Уже дома, после того, как Сахнов подбросил и не оставшись на чай уехал, Вера собрала все грязное шмотье, благополучно снятое с Исаева, пока он сам мылся в душе и прямо с тазом села на кровать. Из барсетки раздалось жалобное пиликанье и Вера недолго думая, достала из нее трубку. Тревожное мигание зеленого экрана и имя абонента.

Инна.

Вера следила, как упорно, абонент хотел дозвониться, набирая снова и снова, почти требовательно и настойчиво прося взять трубку.