Виват, Королева! (СИ)

Он не сказал, потому что не хотел меня впутывать, боялся за меня — скажете вы. Нет. Он до сих пор мне не доверял. Он все это время чувствовал во мне опасность, возможно, ждал от меня ответного хода, ведь «партейка действительно складывалась как нельзя хорошо».

— Неужели тебе все равно, что я о тебе подумаю?

— Я такой, каков я есть и точка. Я ни перед кем в своей жизни не оправдывался, ни одного раза в своей ебаной жизни, и ты не будешь исключением. У тебя есть два варианта — либо смириться со всем этим дерьмом и жить дальше, либо нет, но уже жить дальше поодиночке. Я знал, на что я шел. Я видел этих детей, даже смотрел в глаза, но я срать хотел на все это, потому что я всего лишь выполняю свою работу. Я делаю то, что я умею делать лучше всего, и никто до тебя не жаловался, а ты вдруг решила стать хорошей девочку и ткнуть меня носом, как щенка. Я прожил свою жизнь так, как ее прожил и мне не страшно, если меня завтра завалят, а ты всего, лишь малолетняя дура, отчего-то решившая сыграть в доктора и вылечить того, кому уже не помочь.

— То есть…

— Я подпишусь под каждым словом, лишь бы ты ушла и больше никогда не смотрела на меня, так как сейчас. Мне жаль, что не оправдал твоих надежд, правда жаль, но ты тоже знала, на что шла.

— Когда ты говорил, о том, что Гордеев может шантажировать тебя мной, ты ведь не за меня боялся.

— Я тебе сказал, что мне не страшно умереть завтра, я свое уже пожил, а тебе не надо в это лезть, но ты упрямо закапываешься в это все больше и больше. Почему ты не можешь просто радоваться новым шмоткам, таскаться по салонам, как…

— Как твоя жена?

— Как двадцатитрехлетняя девушка, которая сыграла и сорвала куш. Так, как ты сейчас живешь — об этом мечтают многие. И я готов выполнять любую твою прихоть, лишь бы ты просто не лезла туда, куда тебя не просят. Как ты не можешь, блять, понять, что не вся информация, которая есть в обществе — здоровая и нужная.

— Ты никогда не воспринимал меня всерьез.

— Потому что ты делаешь неправильные поступки, а потом — неправильные выводы. Откуда ты взяла то, что сегодня сказала мне? Откуда ты знаешь про детский дом и все остальное? Я как мог, блять, оберегал тебя от этого всего, а ты специально наступаешь мне на пятки, лишь бы дотянуться, оставить следы…

Я не могла признаться ему, что встречалась с Гордеевым. По крайней мере, не сейчас. Вот когда он попытается задушить меня во сне подушкой, в очередной раз, говоря, какая я дура, тогда и скажу.

А сейчас не время.

— Я видела документы у Андрея.

Артем опустил голову, прикрывая глаза, и выдохнул. Я знала, что ему тяжело сейчас, я затеяла этот разговор в неподходящий момент, но иначе бы я сгорела. Вся моя жизнь походила на кипящий котел, в котором я варилась, не позволяя никому меня вытащить. Это был чистой воды мазохизм.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — Артем вскинул голову и посмотрел на меня спокойно, почти равнодушно. Он устал от всего, в данный момент — от меня.

Я совершенно ему не помогала, наоборот, стала еще одним человеком, который загнал его в угол.

— На этот раз я все сделаю сама.

Мне было не страшно. Я чувствовала себя так, словно даю жизнь чему-то новому, позволяя вздохнуть и себе и ему полной грудью — то, что мы не могли сделать, сжимая друг друга тисками все это время. Со мной, наверно тоже непросто, но он… Он всегда мне помогал. Теперь моя очередь?…

Я обняла его сзади, прижимаясь щекой к спине, ощущая, насколько он был напряжен. У него не было сил, он был измотан, но все равно держался, не позволяя мне как можно лучше разглядеть его в несвойственном для него состоянии.

Домой ехала с улыбкой. С этой же улыбкой собирала вещи, не торопилась, чувствовала, что он снова не приедет ночевать. Как я не пыталась бороться, видимо настал момент отступить и возможно это будет самым правильным решением. О котором я естественно пожалею. Но последнее время, очевидно, я доставляла ему много хлопот, к которым он оказался не готов.

Оставив ключи на тумбочке в коридоре, я достала из кармана джинсовки голубку.

— Ну что, подружка, не подведи.

Положила ее к ключами, посмотревшись в зеркало, и вышла из дома.

Мне очень хотелось верить, что я делаю все правильно.

Нельзя сказать, что эту неделю Вера не знала, куда себя деть. Хотя физически — да. Дома было абсолютно нечего делать, если раньше она могла затеять уборку или, например, испечь шарлотку, то теперь этим всем занималась Люда, а Вере досталась роль старшей сестры. Она проводила все время с Захаром, дома и на улице, строила с ним башенки из кубиков, показывала ему, как красиво вращается новая юла, или просто катала машинки на ковре.