Вивея (СИ)

— Ладно, хватит! — Я вскинула руки, протестуя против постыдного перечисления дамочек, которых я успела проклясть за это лето. — Я просто единственный ребенок в семье, не привыкла делиться. Все вопросы моего воспитания задай маме и папе.

Я и правда не знаю, была ли это ревность в последней инстанции? Просто у меня в голове не укладывалось, как вообще кто-то может при живой девушке вилять хвостом перед ее парнем? Впрочем, наверняка они просто не видели во мне серьезную угрозу. Эта мысль удручала и подарила мне немало бессонных часов. Раньше я не могла о себе такого сказать.

— У тебя все аргументы? — Спросила я и тут же прикусила язык, желая забрать вопрос обратно.

Губы Арчи расплылись в многообещающей улыбке:

— Раз уж ты спросила… — Парень наклонился к моему уху, как будто даже скалы на пляже не должны были услышать суть козыря, спрятанного в его рукаве: — Когда ты ночевала у меня дома, ты сама это сказала. Во сне.

Я ошарашенно отодвинулась:

— Не могло такого быть!

— Я не лгу. — И да, я чувствовала, что он не лгал.

— Тогда я протестую, это был всего лишь сон! В последнем сне я летала на единорогах в страну печенья, и что, скажешь, она существует? Нельзя обвинять человека за то, что выдает его беззащитное подсознание…

Арчи пожал плечами, наблюдая за моей растерянностью и тем, как быстро я выстреливаю бессвязные оправдания. Интересно, что я вообще ляпнула? Нет, не хочу знать!

— Я и не обвиняю. Но может подсознание как раз оказалось искреннее его хозяйки?

Арчи все еще улыбался, а я чувствовала себя… Не знаю. Мне хотелось сделать глубокий вдох и сказать, что «да, ты прав!», тысячу раз прав. Но та пресловутая гордость, о которой уже упоминал парень, изящной шпилькой от моих любимых туфель Valentino ненавязчиво наступила мне на горло. При всем хит-параде аргументов, высказанных Хантом, он и словом не обмолвился о том, что чувствует сам. Да, конечно, я не дура, и понимала, что отношение парня ко мне говорило громче любых слов. Но все же… К тому же, он так и не сказал о своих планах в отношении отъезда. А я не любила намеки, я уважала конкретику.

Собравшись с духом, я решилась задать волнующий меня вопрос, и… Звонкая трель стандартной мелодии телефона нарушила атмосферу, царящую на этом уединенном клочке острова. Какое-то время мы с Хантом все еще смотрели друг друга, как будто не понимая: откуда среди шума волн и перешептываний листвы деревьев возник этот посторонний и лишний звук? Затем Арчи очнулся и схватился за карман джинсов. Вытянув из них мигающий телефон, он напрягся, даже его на его лбу собрались морщины:

— Прости, я должен ответить. — Бросил парень и отошел от меня, на ходу кидая в трубку сухое: — Да.

Я проследила за ним взглядом. Парень отошел на расстояние достаточное, чтобы я не слышала о чем он говорит, но видела, что беседа ему доставляет крайне мало удовольствия.

Я же воспользовалась паузой, посланной будто свыше, чтобы перевести дух. Эти американские горки нашего общения сводили меня с ума. То это были подколы и игривые шутки, то они перерастали в шутки «за гранью» (За гранью одежды и белья, определенно.), то разговоры становились невероятно серьезными и пронзительными, как будто от сказанных нами вопросов и ответов зависели наши жизни. Это было тяжело.