Вивея (СИ)

*«Теннисный» браслет — знаменитый браслет из белого золота или платины, инкрустированный бриллиантами. Обрел славу после трансляции теннисного матча с популярной теннисисткой Крис Эверт (1987 год, Открытый чемпионат США). Спортсменка всегда играла с бриллиантовым браслетом. Когда он слетел с ее руки, женщина чрезвычайно расстроилась и попросила судью об остановке матча и поиска браслета. Ювелиры воспользовались ситуацией и этот инцидент принес небывалую популярность таким же браслетам.

Глава 20. Одни слова

27 июля 2018 года

«Я хотел уничтожить тебя, так, как ты разрушила меня и мою семью. Но я хотел сделать это красиво. Так красиво, чтобы твоя боль была нереальной…».

Слова Ханта, сказанные мне, оглушенной после его признания, начинали звучать в моей голове, как пластинка, которую невозможно поставить на паузу. Нельзя выключить ее. Нельзя достать, сломать, выбросить… Она все равно играла.

Это неправда. Эти слова не могли произносить губы, которые меня так целовали.

«Я приехал на остров практически сразу, после ее похорон. У меня была простая цель: найти избалованную девчонку, которой смерть моей сестры сошла с рук. Я прочитал все газетные статьи и интернет-сводки о тебе. Я посмотрел каждый выпуск новостей, в котором мелькала богатая наследница до и после аварии. Я дождался, пока твои родители будут готовы поверить во все, даже если бы я представился им светлым магом. И я встретился с тобой».

Боль. Физическая боль. Апатия. Вялость. Безразличие. Все это поселилось в моей груди.

«Я не знаю, как бы я смог выбраться из этой ситуации, но точно знаю, что молчал лишь потому, что не хотел причинить тебе боль. Поверь мне».

«Поверь мне».

Я глубже спряталась под одеяло. С тех пор, как мы расстались, я отчаянно мёрзла. Даже под теплым одеялом. Даже в знойный день. И это было странно, ведь когда я лежала на пляже, меня грели только далекие звезды и объятия Арчи. И холода я не ощущала. Мысль эта не давала мне покоя. А теперь я поняла причину.

Арчи всегда брал мои руки в свои и растирал в ладонях. Медленно и нежно он возвращал им тепло. И в одной этой привычке было столько заботы, что теперь, вспоминая об этом, щемило сердце. Я смотрела на свои холодные руки и думала: неужели и это была игра?

«Поверь мне».

Стук в дверь прервал голос Ханта, вкрадчивым шепотом блуждающий вокруг меня уже сутки. Без остановки.

— Милая, с тобой все в порядке? Розита сказала, что ты не завтракала и не обедала.

Нет, мама. Со мной не может быть все в порядке.

Потому что ты заплатила неизвестному человеку, чтобы он разыграл твою дочь. Во благо, да? Здесь ты тоже «хотела как лучше»? Или это был совет от какого-то психотерапевта?

Потому что он прекрасно справился со своей работой.

Потому что он даже вас обвел вокруг пальца, заставляя играть по его правилам, и не спас, а убил меня к чертовой матери.

Потому что он признался, что хотел уничтожить меня и у него это получилось.

Потому что я не имела права его ненавидеть, ведь боль, что он мне причинил, казалась теперь заслуженной… Кармой. Расплатой. Наказанием. Возмездием. Чем угодно…

Потому что я все равно желала ненавидеть его, ведь все еще верила в каждое гребаное ласковое слово.

Потому что я не могла закрыть глаза, чтобы не видеть перед собой лицо Арчи Ханта.

Потому что я засыпала раз сто за ночь и каждый раз мне все еще снился лишь он. И сны эти были… Счастливые. А реальность была ужасной.

«Ты убила мою сестру».

Еще одна мысль терзала меня: какой подругой я вообще была, если не узнала, что это брат Ками? Не признала в чертах Арчи ее? Сейчас все это кажется мне таким очевидным… А воспоминания подсунули снимок, на котором Ками обнимает старшего брата. Она показывала нам его, с гордостью указывая пальцем на силуэт высокого брюнета. Их сфотографировали против солнца и темное фото не передало их лиц как следует. Но все же…

— Я не очень хорошо себя чувствую. — Ответила я сипло. — Наверное, простыла.

— Голос и правда не очень. — Прокомментировала мама.

Да уж, а каким может быть голос, если я только и делаю, что реву? До боли и жжения в глазах. Как будто кто-то дунул острым перцем и заставил меня смотреть. Закусив зубами подушку, чтобы хрипа от рыданий никто не слышал.