Вивея (СИ)

— Позже они сказали, что на дорогу вышел лось. Я не понимаю, что это животное делало на скоростной автостраде? Да и какая к черту теперь разница… А еще, экспертиза показала, что я тормозила. Но я этого тоже не помню. Я ничего не помню. Только сумасшедший звук, крик, или визг шин, что это было, Арчи? — Я снова открыла глаза, с мольбой посмотрев на парня, как будто он мог дать мне ответ. — Или кто это был? Это была моя Эми? Моя сумасшедшая, безбашенная, веселая и такая жизнерадостная Эмили? Или Эшли? Серьезная и умная Эшли? Та, что всегда предостерегала нас? Почему она не сказала мне не садиться за руль в эту ночь? Почему она?.. Или Камелия? Почему я вообще подружилась с Ками? Милой, доброй, такой наивной? Если бы я не влезла в ее жизнь тогда, то она была бы жива! Понимаешь?! Она была бы жива! Она бы так много успела, так много сделала, так много…

Меня охватило бесконечное отчаяние. Наверное, я бы рухнула на колени, прямо перед алтарем, если бы Арчи не оказался рядом. Он просто развернул меня от изображения святых людей, взиравших меня со стен храма, и крепко прижал к себе. Я обхватила руками его талию и приникла к груди, так крепко, что было даже больно.

Моя щека, мокрая и горячая от слез, прижалась к нему. Я всхлипывала и кусала губы, в безнадежной попытке остановить это. Мои плечи подпрыгивали от рыданий.

Руки Арчи (широкие, сильные, теплые, грубые, но нежные, дарящие успокоение, оберегающие и еще миллионы слов, которыми я могла их охарактеризовать, но которые не находила) гладили меня по спине. Уверенно, сильно, так, чтобы я чувствовала. Так, как мне было необходимо. Его губы упирались мне в макушку и что-то шептали. Я не слышала или не могла разобрать слов от звона, стоящего в моих ушах, но чувствовала, что эти слова волшебным образом успокаивают меня.

— Может быть, я просто не должна была родиться? — Спросила я Ханта сквозь рыдания. Этот вопрос крутился в моей голове каждый чертов день, но я никогда не была достаточно сильной и смелой, чтобы задать его вслух. — Может, Бог так наказывает меня за то, что я родилась вопреки его воле? И теперь весь этот ад в моей голове — это его кара? Почему он так жесток, Арчи? Ну почему?

И снова бесконечный поток горячих слез, обжигающих кожу солью. Руки Арчи ласково обхватили мое лицо, а пальцы стали вытирать слезы. Бесконечно милый, но бесполезный жест, ведь на их место сразу бежали новые.

— Не говори так. — Попросил парень.

Я в отчаянном отрицании замотала головой и страстно зашептала:

— Нет, ты не понимаешь. Их нет, а я есть. И есть мои шрамы. И кошмары. И чувство, будто они все равно рядом. Но знаешь, чего нет? Надежды, что это пройдет. Ведь их нельзя вернуть. И нельзя успокоить мою боль, боль их родителей… И все это только моя вина. И мысль об этом просто разрывала меня на куски днем и ночью. Она не давала мне покоя, не позволяла нормально спать, есть, дышать. А еще я до смерти напугана, я постоянно боюсь чего-то, а чего — не знаю. Я оставила эти шрамы, но это слабое напоминание… По сравнению с тем, какие шрамы на сердце близких моих подруг оставила та ночь. После аварии я закрылась глубоко-глубоко в себе, а потом… Потом появился ты, Хант. — Я запнулась на фамилии парня и подняла на него глаза.

Внезапно отчаяние, боль, стыд за чувства, что я испытывала и даже злость поднялись во мне откуда-то из глубин, и я ударила парня в грудь. Он даже не шелохнулся. Это взбесило меня. Я ударила еще, сильнее, и еще раз. Он просто давал мне себя бить, и это раздражало меня еще больше и больше. Горячие слезы и злые слова, потоком неслись с моих губ:

— Зачем ты появился, Арчи, зачем? Я не могу быть счастливой, понимаешь?! Я не должна была жить, не должна! Я не имею на это права! Я не хочу этого! Я хочу умереть, также, как они! Тогда они простят меня! Тогда люди не будут так смотреть на меня! Тогда это все закончится, понимаешь?! А каждый день с тобой, он… Он заставляет верить меня… Ты заставляешь…

Очередная истерика снова вытянула из меня силы, и без того бывшие на исходе. Я, шумно дыша, отчего моя грудь и плечи буквально ходили ходуном, уткнулась лбом в многострадальную грудь брюнета.

— Вея… — Тихо позвал меня Хант, и я слушала, слушала его убаюкивающий голос. Мои глаза закрылись, позволяя ему проникать в мое сознание, успокаивая. — Быть счастливой — не преступление. Быть несчастной — вот что ужасно. И не только по отношению к себе, но и к твоим близким. И тем более… Тем более, к твоим подругам. Ты любишь их, верно?

Слезы снова заструились по моим щекам, откуда они только берутся? Он не спросил, любила ли я их. Он сказал, что я их люблю. Как много это значит для меня. Я кивнула, но, не рассчитывая, что парень поймет мой жест, проговорила прямо в его футболку:

— Да. Люблю. Люблю.