Вивея (СИ)

— И они тебя любили, я уверен в этом. Тебя невозможно не полюбить, Вивея Прей. — Здесь он замолчал, как будто сам с удивлением обдумывал свои слова. Но пауза была недолгой: — И неужели ты, зная своих подруг лучше, чем кто бы то ни был в этом мире, считаешь, что они не желают тебе счастья? Разве ты бы не хотела того же, для каждой из них?

— Но они не смогут…

— Зато сможешь ты. Ты сможешь осуществить все их мечты, в память о них. И то, что ты будешь смеяться и улыбаться, встречая новый день без боли в сердце, вовсе не значит, что ты забудешь их. Узы, связывающие вас, никогда не исчезнут. Ведь они глубоко в твоем сердце, Вивея.

Как будто сговорившись с парнем, мое сердце сжалось и в груди стало горячо. Мои руки крепче вцепились в мокрую ткань его футболки, а горлу пришлось проглотить очередной комок:

— Я не знаю, смогу ли…

Губы парня нашли мой висок, чтобы поцеловать. Странно, а я думала, что он меня оттолкнет. Но нет, его руки обнимают меня только сильнее, а губы целуют нежнее.

— Сможешь. Ты должна. Должна жить за Эмили, Эшли и… Камелию… — Имена подруг из его уст звучали так непривычно, что я вздрогнула. — Потому что пока ты жива, память о них живет вместе с тобой. И ты должна прожить жизнь так, как они бы этого хотели. А еще, твои родители, пожалей их. И твои друзья…

— У меня больше нет друзей. — Вяло возразила я.

— Ты думаешь так даже теперь, после того, что сегодня произошло? Я видел, как горели твои глаза, когда ты общалась с тем блондином, и той маленькой девчонкой… Никто не просит тебя кидаться в омут с головой, но если к тебе делают шаг, почему бы не сделать один единственный шаг навстречу? — Арчи запнулся на миг, прежде чем продолжить: — И еще у тебя есть я. И я буду рядом, чтобы помочь тебе. Ты не осталась одна, Вивея. Ты не одна.

Последние слова парень прошептал мне на ухо, обжигая своим дыханием. И я поняла, что верю. Хочу верить. Хочу жить. Хочу. Хочу!

— Молодые люди, что-то случилось?

Голос извне прозвучал настолько неожиданно, что мы с Арчи вздрогнули и отпрянули друг от друга. Точнее, отпрянуть попыталась я, руки парня не выпустили меня из плотного кольца слишком далеко.

В проходе стоял пастор в характерном для него одеянии и с беспокойством смотрел на нас.

— Что-то произошло? Возможно, вы хотите поговорить? Я могу вам помочь? — Взгляд священнослужителя скользнул к моему зареванному лицу, а затем отчего-то к животу.

Я вспомнила недавний выпуск местных теленовостей, в котором дикторша на фоне выходящих из здания школы учеников, говорила о всплеске ранней беременности несовершеннолетних в Санта-Луи. Кажется, этому пастырю приходилось принимать немало подобных девушек. Отчего-то мысль, что он подумал о моей беременности, заставила меня покраснеть. Я покачала головой, а Хант, становясь лицом к мужчине и приобнимая меня за плечи, ответил:

— Простите, мы укрылись от дождя.

Пастырь бросил еще один взгляд на меня, а затем улыбнулся и прошел вперед. Я заметила четки на его правой руке:

— Не извиняйся, для чего еще должна стоять церковь, если она не может быть убежищем? Хотя бы от дождя. — Он остановился перед нами, и я поняла, что мужчина весьма молод. Почему-то у меня все священнослужители ассоциировались с бородатыми мужчинами. Но этот не имел ни седых волос, ни сетки морщин. Зато взгляд его темно-зеленых глаз был очень добрым, как и улыбка, располагающая к себе. — Поэтому двери моей церкви всегда открыты, помните об этом.

Я лишь кивнула. Пастырь подарил нам еще одну ободряющую улыбку и прошел мимо, к подсвечникам. Он стал собирать догоревшие свечи, аккуратно вынимая огарки из песка.

Позже, когда мы с Арчи уже были у дверей, я неожиданно остановилась:

— Арчи, не дашь мне минутку?

Хант посмотрел на меня и, не знаю что увидел, но без вопросов кивнул:

— Конечно. Я подожду здесь. Не торопись. — В доказательство своих слов парень прислонился спиной к двери и достал фотоаппарат, снова что-то смотря на экране.

Я развернулась и быстро прошла по проходу к пастору:

— Простите…

— Да?

— Скажите… — Я не знала, как правильно задать вопрос, с чего начать? И что мне сказать, если в голову упорно лезла фраза из глупых фильмов: «святой отец, я согрешила»? А спросить, как Бог мог допустить то, что случилось со мной, казалось мне и вовсе глупым. — Скажите, если Бог есть, он прощает нас? Нет, он может простить все? Даже если поступок плохой, действительно плохой?

И снова взгляд глаз цвета хвои проницательно посмотрел в мое лицо:

— Бог прощает только тех своих детей, кто искренне хочет быть прощен. Если они приходят с покаянием и просят о прощении.

Я нахмурилась, а пастырь неожиданно улыбнулся, совсем, как юноша. Он протянул руку с четками и дотронулся пальцами до моего лба. Я решила было, что он хочет освятить меня крестом или что-то подобное, но мужчина просто разгладил морщины напряжения на моем лбу:

— Все в этом мире совершают ошибки. И если бы Бог не прощал нас, Ад был бы переполнен, а в Раю не осталось бы ангелов. — Слова, совсем не похожие на строчку из Евангелие, заставили меня улыбнуться. — Главное, чтобы ты сама простила себя.