Вивьен. Свет дракона

Что здесь ещё? Её розовый мячик, скакалка, голубая, с жёлтыми ручками… в приоткрытую дверцу шкафа видны скромные детские платьица… В основном синие и голубые. Вивьен с детства любила эти цвета. Мама говорила, что он очень подходят к её глазам.

– Я вижу в ваших глазах небо, – однажды сказал ей Йон, и это было, пожалуй, самым красивым, что ей когда-либо говорили в жизни…

– Я дома? – спросила она вслух, чтобы немного прийти в себя.

Детские воспоминания, самые яркие, самые трогательные, уже встрепенулись в душе и целый каскад связанных с ними эмоций готов был вот-вот прорвать оковы ментального спокойствия, удерживать которое становилось всё труднее.

Ей никто не ответил, а собственный голос внезапно обрёл совсем юные, даже детские нотки.

Вивьен торопливо подбежала к овальному зеркалу на стене, чью раму когда-то с огромной любовью украшала бумажными голубыми розами…

Выдохнула, когда зеркало показало привычное отражение. Значит, её не отправили в прошлое. Вместо этого придумали что-то куда более изощрённое.

Только сейчас она поняла, что на ней другое платье. Не то, в котором её похитили из королевского дворца. Это тоже было голубым, в белых кружевных рюшах… Папа купил ей точь-в-точь такое, когда её сочинение получило самую высокую оценку на городском соревновании и его даже опубликовали в журнале «Детский смех». Вскоре после этого её отправили в Пансион и она на целых десять лет переоделась в безупречно отглаженную форму. Но то самое платье сохранила и иногда надевала перед сном, втайне от сестёр любовалась им перед зеркалом… Целый первый год обучения. Потом она из него выросла.

Видеть на себе сейчас детское платье, причём прекрасно подходящее ей по размеру было странно. И даже немного жутко.

Причёска тоже была точь-в-точь такой, как она носила в детстве. Распущенные по плечам локоны, на лоб падает густая чёлка. Эту простая причёска очень нравится Йону…

С замиранием сердца Вивьен толкнула хорошо знакомую дверь и оказалась в узком коридоре. Всё ещё в своём родном доме.

Снизу, из кухни донеслись приглушённые голоса и у Вивьен защемило сердце…

Родители всегда вставали с первыми петухами и пили на кухне чай. При этом говорили очень тихо, чтобы не разбудить дочерей. Потом начинался новый суматошный день, отец, дом Мича Джорджеску, дворянин из обедневшего рода, вложил остаток капитала в торговлю и не прогадал. Он выкупил небольшое, но уютное помещение через дорогу и открыл в нём бакалейную лавку и кофейню. Мать, домна Агата Джорджеску, спустя годы брака смотревшая на отца влюблёнными глазами, помогала ему. Маленькое семейное дело приносило неплохую прибыль. Семья Джорджеску не нуждалась. И, хотя многие дома и отвернулись от них («Неслыханно! Эти Джорджеску работают, как простолюдины, дуду!»), была счастлива. Вивьен с детства знала, что труд, если он любимый – это счастье, пожалуй, одно из самых главных в жизни человека. Ведь родителей их труд (порой нелёгкий) делал счастливыми…

В течение долгого рабочего дня у них не всегда находилось время, чтобы присесть, но Вивьен видела, как сияют мамины глаза, и с какой нежность смотрит на неё отец.

Но вот самое раннее утро, как сейчас, принадлежало только им двоим, Миче и Агате, они тихо смеялись на кухне и много разговаривали.

Такие мгновения наполняют детство радостью и навсегда остаются в воспоминаниях.

Проснуться пораньше, и, прямо в ночной рубашке прошлёпать босыми ногами по полу… К родителям на кухню. Забраться на колени к отцу и, щурясь от удовольствия, прихлёбывать умопомрачительно вкусное горячее какао, а ещё уписывать свежеиспечённый вишнёвый штрудель или яблочный пирог…

– Кирка-Цирцея, дай мне силы, – взмолилась Вивьен, прежде, чем начать спускаться по узкой винтовой лестнице.

– Кажется, наша принцесса проснулась, – раздался приглушённый голос отца.

– А я говорила, запах штруделя проверенный способ! – ответила мама.

Неужели у этих катан вообще ничего святого? Неужели её «родители» сейчас будут вытягивать из неё эмоции… вместе с жизнью?

Она должна пройти и через это. И она пройдёт.

Сглотнув, Вивьен повернула ручку двери, ведущей на кухню.

Глава 16

– Выспалась, доченька? – с какой-то грустной улыбкой обернулась к ней мама.

Глаза отца, несмотря на улыбку на мужественном лице, тоже были печальными.

Вивьен застыла на пороге, вглядываясь в успевшие забыться лица…

Это были не они. Не воспоминания.

Она запомнила родителей молодыми, совсем молодыми, как на старых фотокарточках. Услужливое время успело стереть из её памяти, что тёмные волосы мамы так чудесно отливают червонным золотом, а в карих глазах отца задорно горят зелёные искорки…

То, что перед ней не воспоминания, Вивьен поняла по тому, что оба родителя сильно постарели, словно не погибли, когда Вивьен было двенадцать, а естественным образом состарились за эти годы.