Виза на смерть

Улыбка немного потухает, но не совсем, потому что у ведущего уж больно хитрый взгляд — не иначе как приготовил какой-то сюрприз.

— Вы не огорчайтесь, потому что очень скоро он непременно приедет — завтра или послезавтра — и вы обязательно встретитесь. А сейчас… — Он подносит руку к наушнику, прислушивается и делает приглашающий жест: — Сейчас вы можете поговорить с вашим любимым.

Надя растеряна — похоже, она ожидала чего-то совсем другого.

— Ну, что же вы? — поощряет ведущий. — Говорите, говорите же! Милован слышит вас.

Надя растерянно озирается и наконец собирается с силами:

— Милован, мы тебя ждем… Мы тебя очень любим — я и Владик. Ему уже два с половиной года. Он на тебя очень похож. Особенно глаза. Такие же красивые, как у тебя.

Вдруг откуда-то сверху через эфирные помехи прорывается голос Милована, говорящий с сильным акцентом:

— О, как поживаешь? Как здоровье?

В публике раздается легкий смешок, но Надя не замечает.

— Ты где? — спрашивает она, замирая от счастливого предчувствия. — Иди сюда!

Ей кажется, что его спрятали как новогодний сюрприз под стол и что он выскочит сейчас как черт из табакерки, и у них опять все будет хорошо.

— Да нет же, — слегка раздражаясь ее непонятливостью, разъясняет ведущий, — Милован говорит с вами по телефону, его здесь нет, он в Югославии. Но вы отвечайте ему, отвечайте! У вас есть уникальная возможность поговорить с ним прямо сейчас, в прямом эфире!

Надя смущается, нервничает, ей неловко, оттого что на нее глазеет вся студия, но делать нечего, и она отвечает:

— Спасибо, хорошо. Мы здоровы.

— Отлично! — бодро продолжает Милован. — Я желаю, чтобы вы были здоровы.

— А ты как? — Надя делает отчаянную попытку продолжить диалог.

— Куда? — переспрашивает он, то ли не расслышав, то ли сделав вид, что не расслышал.

Публика смеется.

— Ты здоров? — повторяет она, но как-то не очень уверенно — голос у него бодрый и довольный, и что-то непохоже, чтобы он жаловался на здоровье. — Мы очень скучаем по тебе — я и твой сын.

— О! Да! Я очень рад! — отвечает Милован опять несколько невпопад.

Студия хохочет, и у нее не выдерживают нервы.

— Милован, я не могу говорить. Я звоню из студии, здесь много народу.

— Как? Что? — не понимает Милован.

— Я в студии, на телевидении. Я не могу говорить. Когда ты приедешь? — Губы у нее дрожат, но она все еще на что-то надеется.

— О! На телевидении! Телевидение — это хорошо! Приезжайте к нам в гости, в Югославию!

Зал покатывается со смеху.

— Нет уж, приезжай лучше ты.

Надя чуть не плачет, еле сдерживается. Ведущий продолжает делать вид, что все хорошо, и умильно ждет слез благодарности от участников трогательной сцены.

— Чао, — говорит Милован под общий смех.

Надя растерянно улыбается. Она оглушена звуком его голоса, хохотом публики, биением собственного сердца.

— Ну вот, — говорит ведущий, сохраняя на лице дежурную улыбку. — Мы надеемся, что теперь очень скоро произойдет встреча Нади и Милована. А наша передача подошла к концу. Ищите друг друга! Не теряйте надежду! Звоните нам и пишите на передачу «Я вернусь». Мы всегда вам поможем.

— Черт знает что! — проворчала Татуся и выключила телевизор.

— Что? — переспросила Женя. Она лежала на диване с закрытыми глазами, и было непонятно, слышит она, что происходит вокруг нее, или нет.

— Я говорю: бедная девка — опозорили на всю страну.

— Ты о чем? — Женя спрашивала вяло, не проявляя ни малейшего интереса к тому, о чем спрашивает.

— Да представляешь, соблазнил девчонку какой-то мерзавец, иностранец, сделал ребенка и был таков. А она, дурочка, мало того что три года его ждет не дождется, так еще на телевидение обращается, чтоб его нашли. А эти рады стараться — им все равно, из чего делать шоу.

Женя открыла глаза.

— И что же? Его нашли?

— Кого?!

— Иностранца.

— Я тебя умоляю! Лучше бы не находили…

Женя подняла голову.

— Значит, все-таки нашли?

— Ей это все равно уже не поможет…

— А мне?

Женя рывком сбросила с себя плед и спустила ноги.

— Что? — переспросила Татуся.

— Послушай, Татка, что, если по телевизору показать Машину фотографию? Вот хотя бы в этой передаче? Как ты думаешь?

— Ну… — растерянно пробормотала Татуся. — Почему бы и нет?

Мысль показалась Татусе неудачной, но спорить с Женей, которая трое суток не ела и лежала как мертвая на ее диване, ни на что не реагируя, было невозможно.

— Я понимаю, шансов почти нет, — продолжала Женя, — но ведь бывают всякие случайности… Вдруг ее кто-нибудь узнает? Кто-нибудь, кто ее видел случайно? — Она словно вымаливала ее согласие.

«Господи, какое счастье, что у меня нет детей», — подумала Татуся, всегда мечтавшая иметь ребенка, а вслух сказала:

— Конечно… Надо попробовать…

— Только — как? Туда же, наверное, трудно попасть?

— Ничего не трудно: у моей приятельницы на втором канале работает сестра. Редактором.

— И ты молчала?

— Женька, мне и в голову не пришло… Так же, впрочем, как и тебе!

— Я же не знала, что есть такая передача.